— Все бывает, капитан, все бывает. — Эксперт тоже разговаривал как-то механически, слова произносил первые, какие только подворачивались. — Отпечатки есть, но бесформенные. Убийца был в перчатках.

— Значит, не бытовуха, — пробормотал Зайцев.

— Какая бытовуха, если в затылок стреляют! — хмыкнул эксперт. — При бытовухах ножом полосуют, топором, вилкой… А тут все грамотно, продуманно, можно сказать.

— А почему в затылок? — уныло спросил Зайцев.

— Есть только один человек, который ответит тебе на этот вопрос. — Эксперт оторвался наконец от видоискателя фотоаппарата. — Помнишь, ты как-то общался с одним бомжарой? Удивительной проницательности человек… Помнишь? Бывший звездочет или что-то в этом роде.

— Да какой бомжара, господи! — простонал Зайцев. — Только бомжары здесь и не хватало. Тогда все происходило у него на глазах, много ума не надо.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением проговорил эксперт, сворачивая свою аппаратуру. — Но вспомнился мне тот мужичок, вспомнился. А, капитан? — Эксперт, полноватый парень в очках, весело выглянул уже из коридора. — Ты помнишь двор, в котором бомжара обитает?

— Помню, — хмуро ответил Зайцев. — Соседи ничего не видели, не слышали, отпечатки смазаны, а те, что остались, наверняка принадлежат хозяевам.

— Конечно! — откликнулся эксперт.

— Когда все это произошло, тоже можно только догадываться, только предполагать, — продолжал причитать Зайцев. — Что искали, что нашли, зачем было убивать… А ты говоришь — бомжара… Какой бомжара! — ворчал Зайцев, наблюдая, как санитары выносят трупы несчастных стариков.

На этот раз бомжа Ваню Зайцев нашел в подвале дома, возле которого когда-то произошло убийство предпринимателя. Ваня лежал на задрипанной кушетке, подобранной, скорее всего, на соседней свалке. Закинув руки за голову, он бездумно смотрел в бетонный потолок. Сквозь зарешеченное окно в подвал проникал слабый свет, но Зайцев, уже успев привыкнуть к полумраку, сразу увидел Ваню и, подойдя, присел на перевернутый деревянный ящик.

— Здравствуй, Ваня, — сказал он громко и внятно. Бомж чуть вздрогнул от неожиданности, повернул голову, долго всматривался в капитана и наконец узнал.

— А! — сказал он даже с некоторым облегчением. — Явился — не запылился… Давно я тебя не видел, заглянул бы как-нибудь.

— Вот и заглянул.

— Это хорошо… Как там, в большом мире?

— Все по-прежнему.

— Убивают?

— Еще больше, чем раньше.

— А что на кону? Деньги? Женщины? Карьера?

— Всего понемножку.

— Значит, ничего не меняется, — вздохнул Ваня и снова обратил свой взор на потолок. — Закурить дашь?

— Дам.

— Может, и портвейну принес?

— Не сообразил.

— Это плохо, — без сожаления сказал Ваня. — Значит чуть позже принесешь… Принесешь?

— Принесу.

— Это хорошо. Так чего там у тебя случилось?

— С чего ты взял?

— Если б не случилось, не пришел бы. Верно говорю?

— Верно, — помолчав, ответил Зайцев. — Как цефеиды? Снятся?

— Не надо, — строго сказал бомж. — Это не тема.

— Извини.

— Да ладно… Ты когда шел сюда, котенка не встретил? Черно-белый такой, пестренький… Не попался под ноги?

— Вроде нет…

— Котенок пропал… как в детских стишках… У старика и старухи был котеночек черноухий, черноухий и белобокий, чернобрюхий… И еще там какой-то. Забыл. Жалко, мы с ним хорошо поладили…

— Кстати… — Зайцев помолчал, колеблясь, правильно ли он поступает, но решил все-таки произнести слова, которые вертелись у него на языке: — Обоих убили. И старика, и старуху.

— Насмерть? — поинтересовался бомж.

— Да.

— Это плохо.

— Ему в затылок выстрелили, а ей в спину. Хорошо так выстрелил кто-то, в сердце попал. Они не мучились, даже, наверное, не поняли, что произошло. Были — и нету.

— На улице, в лесу? На даче?

— В собственной квартире.

— Хорошая квартира? — безразличным тоном спросил бомжара.

— Ничего квартирка… Занюханная немного, но место хорошее, тихое, от центра недалеко. И наследников нету.

— Так не бывает, — обронил бомж. — Найдутся.

— Я искал.

— В паспортном столе? В адресных книгах? Через милицию?

— Да, — растерянно проговорил Зайцев. — А где же еще?

— Ты их почту посмотри, поздравительные открытки… С Новым годом, с Восьмым марта, с Днем Красной армии… Там наследников искать надо.

— А знаешь, мысль неплохая, — с надеждой проговорил Зайцев.

— А плохих мыслей и не бывает. Бывает мысль, а бывает ее отсутствие.

Зайцев помолчал, окинул взглядом помещение, неплохое, в общем, помещение, и сухое, и тихое. Сумрачное, правда, но, видимо, к этому можно привыкнуть.