Домой он пришел в самом светлом расположении духа. Ничего не стал говорить Зайке. Просто обнял ее за плечи и поцеловал. Она улыбнулась, глаза ее потеплели. И погас в них этот безумный огонек одержимости. Воистину спасись сам - и многие вокруг тебя спасутся...

"Экран" погас.

– Ты прошел тогда первую ступень, - услышал Головачев голос Иоанна Лествичника.
– Беспристрастие и отложение попечений и печали о мире - так она называется. Эта ступень не случайно первая. С нее все начинается. Ты выбрал путь беспристрастного отношения к миру и ухода от земных ценностей. И Лествица повела тебя дальше.

Снова ощущение мгновенного полета - и опять перед ним зажегся "экран".

Теперь перед ним была заснеженная таежная заимка. И он уже знал, куда попал на сей раз.

Тогда, в начале 90-х, когда он остался не у дел, и мир как будто трещал по швам, он потерял почву под ногами. Отношения с женой продолжали оставаться напряженными. Он предпринял несколько попыток найти себя в бизнесе, но все они оказались неудачными. Город и люди в нем становились все более чужими, их заботы и тревоги - все более непонятными. Головачев понял, что не в состоянии разделить всеобщий азарт погони за легкими деньгами. Потому что за этой погоней из его жизни уходило нечто, с потерей чего он не мог смириться. Тогда он занялся репетиторством и одновременно через своего знакомого, работающего в то время в представительстве одной крупной зарубежной компании, через являвшийся в те времена диковинкой Интеренет разместил свои резюме на ряде зарубежных рекрутинговых сайтов. В надежде, что его пригласят на работу в какой-нибудь из иностранных исследовательских центров. И хотя он со своим допуском секретности формально еще пять лет был невыездным, это его не пугало. Поскольку в творящемся бардаке уже несколько его коллег спокойно уехало работать за рубеж. Хорошо хоть, что закончивший с красным дипломом МФТИ сын, взяв распределение в Курчатовский институт, одновременно почти сразу нашел вакансию в одном из университетов США и теперь совершенствовался в языке и собирал документы, готовясь к отъезду. Так что хоть одной заботой у них стало меньше.

Когда увидевшая все это жена немного успокоилась, он смог воспользоваться выдавшимся свободным временем так, как и решил - чтобы разобраться в себе и понять, чего он хочет и может в изменяющемся мире. И что же ему мешает стать успешным в этой новой жизни.

Но как это сделать, когда вокруг круговорот безумного мира, затягивающий в себя, словно торнадо? Ему помог случай. Давний, еще студенческих лет приятель, вдруг объявившись в Москве по делам созданной им небольшой туристической фирмы, пригласил в гости в Сибирь. Привез на свою заимку и сказал: "Живи сколько хочешь". Он думал - поживет месяц-другой... А остался почти на год. Хорошо хоть, приятель научил его уходу за пчелами и сбору кедровых орехов, что помогало зарабатывать на жизнь и даже посылать немного денег домой. Что было важно, поскольку ему пока так никто и не ответил и на работу не пригласил. Хотя чему тут удивляться - возраст. Впрочем, надежды он не терял.

Вот на "экране" он сам на ступеньках крошечной избушки, а рядом - верный пес Тарзан, настоящая охотничья лайка. Почти единственный его друг и собеседник за весь тот год. Да, он почти не общался с людьми. Себя кормил главным образом охотой и рыбалкой. Изредка покупал хлеб в ближайшем поселке. Там же продавал мед и орехи и делал денежные переводы жене. Примерно раз в два месяца общался с приезжавшим навестить его приятелем. И все. Но именно там, в тайге, случилась встреча с, как казалось тогда, случайно забредшим на заимку одиноким туристом-экстремалом. Неожиданно оказавшимся очень эрудированным человеком, к тому же неплохо разбиравшемся в современных научных теориях. Они проговорили до утра и расстались, обменявшись координатами друг друга там, "на большой земле". И тогда он и предположить не мог, что одинокий путник был эмиссаром Братства, которое уже со времен закрытия его "конторы" пристально наблюдало за ним, его поступками и поведением. Решая, приглашать ли его к себе.

Впрочем, тогда у него хватало поводов для удивления и размышлений и помимо глобальных мировых проблем. Разве он думал, что сможет обходиться не только без телевизора, газет, книг, но даже и без частого общения с людьми? Разве мог себе представить, что ему это, оказывается, даже необходимо?

Тогда он открыл и себя, и весь мир заново. Он стал новым человеком, приблизившимся к пониманию сокровенной сути природы, мироздания, Бога.

Как ни странно, год разлуки спас семью. Жена нашла работу в одной из новых школ и помогала сыну собирать документы, необходимые для отъезда. А будь бы в это время дома еще и он, неминуемо разругались бы с женой окончательно и просто развелись. И это была бы роковая ошибка...

А так Зайка, счастливая за сына и в то же время переживающая о том, что осталась одна, даже обрадовалась его возвращению и просто приняла его, когда он вернулся, таким, каким он стал в своей "внутренней эмиграции". Более того, она поняла произошедшие с ним изменения.

– Тогда ты прошел вторую ступень, - произнес голос Иоанна.
– Странничество, уклонение от мира - вот ее имя.

И вновь - полет и следующая сцена на "экране". Вернее - продолжение предыдущей. Все та же таежная заимка. Только теперь он видит себя в избе. На столе горит свеча. Многие часы посвящал он тогда воспоминаниям, раздумьям, переосмыслению жизни. Именно тогда он впервые понял, что такое совесть. Как она может быть мучительно неспокойна. И как трудно бывает сказать себе самому правду о своих деяниях...

Тогда, в воспоминаниях, из таежной избушки он все чаще переносился в свой рабочий кабинет с огромным дубовым столом, высоченными потолками и мягким, скрадывающим шаги, ковром.

Вот и сейчас "экран" перенес его снова туда. Туда, в тот самый миг его жизни, который так не хотелось вспоминать...

Перед Головачевым сидел тогда сотрудник центра - с бегающими глазами и не находящими себе места руками. Уже один этот затравленный взгляд говорил, что именно этот человек виновен в допущенной ошибке, повлекшей за собой утечку особо секретной информации к противнику. Он позволил себе этот затравленный взгляд. Он не держит удар. Система этого не прощала...

– Теперь ты вспомнил?

Голос! Тот безжалостный и холодный бесплотный голос снова настиг его.

Да. Он вспомнил. Он и не мог забыть. Он на самом деле и не забывал никогда.

Это был его собственный голос. Голос из прошлого. А может, голос собственной совести. А может, его собственными словами обращался к нему теперь тот человек с затравленными глазами. Обращался, потому что хотел возмездия...

Полковник Головачев тогда был уверен, что он виновен, этот человек. Один из безликих винтиков Системы, который допустил просчет. А значит, нанес невосполнимый ущерб государству и народу. Головачев тогда еще не сомневался, что это - одно и то же...