Ее охватил какой-то столбняк. Что делать теперь? Севки дома нет. Искать на работе? А Фима? Гад! Что делать? Кто у нее есть? К кому бы она могла обратиться? Андрей! Ее искал Андрей! Автоответчик не работает, она сама только что грохнула аппарат об пол.

— Звони, конечно, — разрешила тетя Клава и посмотрела на нее сквозь прищур острых глазок.

Номер телефона Андрея она знала наизусть, и никакая сила не могла бы заставить забыть его.

— Простите… — Женский, почти детский голос на другом конце провода ранил ее сердце, но и это ей стало вдруг безразлично, и она продолжила: — Вы, наверное, Зинаида? Я та самая Лена. Григорьева Ленка, которая была у вас… У Евгении Алексеевны… — Зинаида хотела что-то сказать в ответ, но Леночка не давала ей вставить ни единого словечка. Она говорила, как будто строчила из пулемета, боясь, что ее не дослушают и бросят трубку. — Мне нужен Андрей Евтеевич! Срочно! Понимаете, моя подруга… В общем — неважно! Мне нужна его помощь, позовите его, пожалуйста, к телефону.

— Лена? Григорьева? Я вас знаю! Я видела вашу фотографию! Я не Зинаида, я сиделка. А Зинаида… Она больше не живет здесь. Она отремонтировала свою квартиру, и Андрей Евтеевич ее перевез нынче в Москву.

— Да Бог с ней, — Леночка тряхнула головой. И все-таки она почувствовала облегчение.

— Андрея Евтеевича нет. Он задержался в Киеве. Там что-то с шасси. Самолет в починке… А разве он вам не звонил? Он должен был вам звонить! Там что-то с шасси, но он должен был… Какой-то Каратаев в больнице, разве…

— Каратаев? В больнице? А с ним-то что? Боже мой! — Леночка опустилась на вовремя подставленный ей стульчик. Тетя Клава стояла рядом, рот ее был приоткрыт, глаза округлились. В другое время Леночку бы это взбесило, но сейчас… — Приступ? Боже мой… — снова повторила она, вешая трубку и глядя на соседку.

— Водички? Сейчас, сейчас… — через мгновение на кухне брякнул стакан, зажурчала вода, и тетя Клава торжественно, как на приеме, внесла на маленьком подносике воду.

— Пойду я, — Леночка судорожно сделала два больших глотка. Шок начал проходить. Она медленно поднялась, нащупала в кармане связку ключей, но, вспомнив, что квартира не заперта, махнула рукой. — Что-то мне плохо…

— Погоди-погоди… — Тетя Клава засуетилась, понимающе закивала головой, сбегала на кухню, но, тут же вернувшись, встала перед Леночкой и, сцепив руки на груди, быстро замигала, как бы раздумывая, с чего начать разговор.

— Только не говорите мне, что случилось еще что-то плохое. Я этого не вынесу, — пробормотала Леночка.

Тетя Клава торопливо убрала руки за спину.

— Плохое? Нет! Что ты! Наоборот! Я даже не знаю… — она улыбнулась, — как и сказать…

У Леночки запершило в горле.

— Ну? Что же вы?

— Тебя спрашивал какой-то мужчина, — тетя Клава пожала плечами. — Говорит, что он твой… отец…

— Отец?

— Я сама удивилась. Такой, знаешь, представительный. Лет пятидесяти. Говорит, что давно тебя искал. Был, говорит, по тому адресу, где ты раньше жила. В паспортном столе, говорит, был. И какая-то девушка дала ему твой теперешний адрес… Может, врет? Может, и не отец вовсе? А? И то… странный какой-то… Вроде как на машине из Ленинграда, в командировку… А что это я?! Вот тебе телефончик гостиницы, где он живет, прямо ему в номер… А чайку выпить отказался.

Леночка взяла дрожащей рукой клочок бумаги, посмотрела на чуть приоткрытый влажный рот тети Клавы — она все еще шевелила губами, но слов не было слышно, будто женщина вмиг потеряла голос. Леночка набрала номер телефона.

— Алло. — Она была как в чаду. До чего же трудно, оказывается, разговаривать с собственным отцом! Какой незнакомый тембр голоса, как перехватывает дыхание! Как не хватает слов, а мысли сплелись и спутались. Она побледнела, сердце учащенно забилось. — Я… ваша дочь…

Тетя Клава вошла к ней, как делала это и раньше, без стука, и села напротив, перебирая пальцами шерстяной платок.

Уже четверть часа Леночка не мигая смотрела в окно, ожидая приезда отца. Телефонный разговор был коротким. Всего несколько фраз. Ничего не значащих, коротких. Лихорадка ожидания уже достигла своего предела, и Леночке показалось, что она сейчас потеряет сознание. Еще чуть-чуть, и грохнется в обморок.

— Я не мешаю?

— Нет, — Леночка глубоко вздохнула и посмотрела на женщину, как смотрит утопающий на протянутую руку. С неожиданной сердечностью та схватила руку Леночки и сжала ее в своих горячих ладонях.

— Давай помиримся, Лен… А то как-то нехорошо, соседи вроде бы. Ну? Я тогда зря на тебя… Но вот будут свои дети, узнаешь, каково это. Свое, какое бы ни было, всегда дороже всего. А знаешь, как больно, когда… когда вдруг узнаешь такое… Меня-то тоже его отец изнасиловал, а потом в жены взял… Так что есть в кого… Вот и сын мой ту девчонку взял. Она в тюрьму к нему приезжала, чтобы, значит, жениться. И расписались уже. Вот так у него нескладно. А у тебя вон платьишко какое! Э, счастливая… — Она повела плечами и подтерла пальцем непрошеную слезу в уголке глаза. Леночка метнула на нее быстрый взгляд из-под бровей, и тетя Клава поняла, что сказала не то. Она виновато умолкла, потом еще подтерла под глазом и произнесла: