— Не руки в ноги, а ноги в руки. Так я приду?

— Ну конечно же! И не вздумай ничего покупать! Я тебя таким борщецом накормлю, вместе с пальцами съешь! А рулетик мясной! Да ты просто жить у меня останешься, уходить никуда не захочешь. Андрей-то скоро приедет?

Попрощавшись, Леночка медленно встала, взглянула на часы и заставила себя одеться. Почему-то при упоминании его имени ей расхотелось ехать к Наталье. Как объяснить ей, что Андрей не совсем тот человек, каким Наталья его представляет. Придется просто сказать, что разонравился. Конечно, она ей не поверит. Ну и пусть не верит. В конце концов, это личное дело Леночки. «Только бы не жалела и не смотрела на меня с сочувствием, я этого не перенесу», — подавленно думала она, уже сидя в такси.

Пока Леночка стояла под дверью Севкиной, теперь уже и Наташиной квартиры и методично, словно в полузабытьи, нажимала кнопку звонка, она все еще пребывала в дурном расположении духа. Все же торт Леночка купила, — не могла она приехать с пустыми руками, — и вот этот самый торт вызывал у нее спазматические приступы тошноты.

Скорей бы открыла — что она там, сквозь землю провалилась? Каждая секунда была подобна вечности.

— Иду, иду! Что ж ты такая нетерпеливая! — Дверь распахнулась. Разрумянившаяся, ясноглазая, улыбчивая и раздувшаяся в разные стороны Наташа была похожа на дрессированного медвежонка. — У меня там пирог в духовке! Ах, какой пирог! Что это ты на меня так смотришь? Не узнаешь? Заходи, не топчись на пороге.

— Ну ты-ы дае-ешь, — протянула Леночка, тут же забыв о торте и приступах тошноты. — Куда тебя несет?

— Как куда? В роддом. Боже мой, да ты разве не знала, что я беременная! — Она всплеснула руками.

— Откуда мне знать? Что-то я раньше не замечала.

— Конечно, срок был маленький, вот и не замечала. Разувайся давай. Смотри, какие тапочки. Из Японии. Сева привез. Видишь, какие мысы длинные и загнутые кверху. А это парча. Настоящая. А удобные, будто и нет ничего на ноге. Надевай тапки. Это еще зачем? Я ведь просила ничего не покупать! Бери его себе, дома чаю попьешь.

— Нет уж, избавь меня поскорее от него. Я как только о торте вспомню, так меня сразу мутить начинает.

Они стояли на кухне, и Наталья придирчиво осматривала Леночку, теребя неугомонными пальчиками край фартука. Пальчики тоже раздулись.

— Пью много, а двигаюсь мало. Все дома да дома… — Леночка почувствовала, как изменился Наташин голос. Что-то в нем появилось загадочное, словно наполнился он исходящей из сердца нежностью, доверием и соучастием. — Я-то ладно. А вот ты вся зеленая, как лучок парниковый. И от торта тебя мутит… Андрей знает?

— О чем? Что он должен знать? Не хочу я о нем слышать. — Сердце ее сильно забилось, и она поспешила сменить тему, поскорее закончив короткую версию под кодовым названием «разлюбила». — Имею право. Да и вообще, какой-то он скучный.

— Ага, скучный, — кивнула Наталья. — То-то я думаю, отчего это тебя тошнит? Конечно же, от того, что Андрей слишком скучный. Слушай, — она бросила на Леночку короткий взгляд и рубанула по воздуху длинным и узким лезвием ножа, который держала в руке. — Да ты же беременная!

— Это ты беременная. — Вывод подруги был настолько неожиданным, что у Леночки невольно вырвался скептический смешок: — А я просто устала. Переутомилась. Мне сегодня и Григорий Юрьевич сказал об этом. А я ведь, знаешь, в круиз еду, — настойчиво отгоняла от себя Леночка мысли, овладевшие ею. — Через четыре дня, — закончила она совсем тихим голосом, и взгляд ее остановился на Наташином животе. — Что теперь… делать?

— Как что? Андрею сообщать! Он знаешь как обрадуется! Ты чего ревешь, дуреха? Ни фига ты его не разлюбила. Такого человека разлюбить невозможно. Он же и дышать на тебя едва решается. А как смотрит?!

Повернувшись к окну, Леночка окинула взглядом аккуратный дворик, качели, скамейки, низкий заборчик, ограждающий детскую площадку. От слез все это казалось размытым, как будто нарисованным по влажной акварели. Маленькая пожилая женщина с морщинистым, как кора дерева, и желтым, словно слепленным из воска, лицом неожиданно подняла на Леночку выцветшие от времени водянистые глазки. Она отшатнулась от окна и, судорожно вздохнув, выдавила из себя:

— Он женат.

— Женат? Надо же… А раньше ты об этом не знала?

Леночка покачала головой.

— Не знала. Да, не знала! Но ведь и он ничего не говорил мне! Понимаешь, ни разу, ни слова. Все только твердил, как заведенный, что любит меня. — Горло сдавливало, Леночке было трудно говорить, она хватала воздух ртом, как выброшенный из воды карась. Вот уж и в самом деле — карась. Попалась рыбешка в сети. — Я не могу без него. Не могу, не могу, не могу! — призналась она Наталье. — Я знаешь, как люблю его. Я неправду тебе сказала, чтобы себя лишний раз не мучить и тебе не причинять беспокойства.