– Ну, а как же! – хмыкнул он, удивленный. – Как у тебя и у меня.

– Хочу сказать, на каком языке говорят шведы? – уточнила она.

– На своем, верно? Богатый, образованный народ, верно? Несмотря на то, что живут на Севере, среди холодов, очень высокий уровень жизни…

– Все верно, мама. Но зачем тебе все это? Увлеклась политикой?

– Глаза им колит, что ты знаешь много языков! – фыркнула она.

– Буквально все принимают в штыки. Такая серость, господи, боже мой! Как я прожила с ними столько лет? Отупеть можно. Только деньги могут считать. Да пить и есть…

– Мама, ты меня любишь?

– Кого ж мне еще любить, сердечко мое! – Мария подобрала ногой брошенный чувяк, на сей раз он поддался ей легко. – Еще помнишь, как в детстве? Нашкодишь, чертенок, а потом, чтоб не ругала, – приставал: ты меня любишь? Баловал тебя дедушка. И отец, и я, чего греха таить. Один ты у нас – свет в окне, – глаза ее, полные умиления, прослезились. Но она взяла себя в руки. – Ты хорошо питался? Дай-ка погляжу на тебя хорошенько. Что-то никак не могу разглядеть тебя, детка…

– Ну, ну, не волнуйся… – он наклонился и поцеловал мать.

– Такое питание я тебе подготовлю… Представляешь, некому было отрезать курице голову! А дедушка твой, ты же знаешь, как ребенок…

Григорий шел им навстречу. Чопорный, торжественный, казалось, встречал именитого гостя с ценным подношением: нес внуку только что оконченную пару черных лаковых штиблет. Старик остановился на почтительном расстоянии, приготовился к выступлению, прежде чем вручить внуку подарок. Сколько трудов стоило ему сдержать себя, не броситься в объятия внука, не расцеловать, как обычно в таких случаях! Но он так задумал встретить Спартака.

Глядя на свекра, Мария чуть не расплакалась, лицо ее в этот миг выражало неподдельное страдание. И она набрала полную грудь воздуха в ожидании речи.

И Спартак застыл на месте, подавив улыбку.

Дрогнул подбородок старика.

– Тысячу пар других сносить тебе вслед за этой, птенчик мой золотой… – Григорий смолк: чувство взяло вверх – он обнял внука, расцеловал и прижался к его груди.

Мария смела со щек пальцами скатившиеся слезы и, глядя в сторону соседнего дома, сказала:

– Не то, что бульдожьи морды. Куколки, а не штиблеты!

В парке у озера, в живописном месте, проходил показ мод. Шорты и бикини сменили купальные костюмы, и на полуобнаженные стройные девичьи фигуры засматривались не только мужчины, но и женщины. Особенно выделялись две юные красотки, грациозно движущиеся друг за другом на помосте.

У Кати – милое овальное лицо, открытое и одухотворенное. Густые светлые волосы, собранные в конский хвост, плавно развевались над шелковисто белоснежной спиной. Рита, ее подруга, предпочитала короткую стрижку: волнистые, слегка позолоченные кудри, обрамляли аккуратную голову и прикрывали чуть продолговатое личико, на котором лежал трепетный подрумяненный загар. В отличие от сдержанной Кати ее не покидала вызывающая очаровательная улыбка.

Неисправимая зачинщица Рита уже при встрече с Катей обратила внимание на ее внешний вид: неудержимо вырывался наружу ее радостный настрой; излучали внутренний подъем крупные серые глаза. И, уединившись в раздевалке, поспешила заметить по секрету:

– У тебя все написано на лице! Говори же, чего же молчишь! – приставала Рита, повышая пронзительный голос. – Так что не пытайся скрыть. Прибыл?

– Тихо. Поговорим еще…

Катя зажмурилась от звонкого шепота подруги и не стала в сутолоке распространяться: одним словом не объяснить того, что у нее на душе. А девчонкам только дай повод посудачить: окружат, заклюют вопросами. Вон как навострили уши, несмотря на занятость…

– Даже походка изменилась, – подстрекательски явствовала Рита, пытаясь использовать каждую возможность, чтобы поддеть.

– Вот тихушница…

– Перестань! – отбивалась Катя.

– Ты его видела?

– Нет еще. Когда бы?

– Почему? – приставала Рита.

– Попозже.

…По окончанию показа Рита возобновила натиск:

– Смотри, девочка моя! Сегодня не упусти…

– С корабля на бал?! – покраснела Катя. – Скажешь…

– Бери быка за рога! – Рита вовсе повела себя вероломно.

– От меня это зависит? – всячески защищалась Катя.

– Время такое. Жизнь нас заставляет, – напирала Рита, – брать в свои руки инициативу. Сейчас самый подходящий момент…

– Момент, может быть. Только я… – окончательно оробевшая Катя увела глаза от подруги.

– Ну что же ты так, нерешительная моя глупышка? – перешла Рита на усыпляющий ласковый тон. – Любите друг друга. Разве важно, кто сделает первый шаг? Чуть-чуть изобретательности, женской тактики. А то, смотри, мужчины не приучены, как мы, долго воздерживаться, – провоцировала она. – Лихо переключится Спартак на другую, парень он видный. Охмурит его более прыткая, пока ты будешь охать и ахать, когда он созреет на подвиг. Вспомни Диму, своего двоюродного брата, когда он был в армии! Не мог дождаться субботы! Норовил и в часть меня увести… И дядюшка твой может заманит тебя в сети, как доверчивую рыбешку…