– Цукини? – спросил он, принюхиваясь. Его веки были едва приоткрыты, но при этом взгляд сканировал всё вокруг в поисках хлеба. И если уж говорить про едва: пижамные штаны почти спадали с бёдер...

– Цукини, – подтвердила я, кивая головой.

Улыбка медленно расползлась по лицу Саймона. Ничто не может сделать его счастливее,

чем домашний хлеб. Ну, или почти ничего.

– Хочешь немного? – спросила я.

Он шёл ко мне и лежащему за мной хлебу с решительным выражением лица.

– Ты шутишь, верно? – сказал он, раздвигая мои ноги, чтобы встать между ними. – Я

всегда хочу немного.

– Мы всё ещё говорим о хлебе с цукини? – уточнила я, когда его руки впились в мои бёдра.

Подвинув меня ближе к краю стойки, он оставил влажный поцелуй чуть ниже моего уха.

– Я голоден, да, – прошептал он голосом, который мгновенно приказал моим бедрам раздвинуться. – Но хлеб с цукини может подождать.

Я застонала. Ну, а как иначе?

Не прошло и минуты, как мой фартук был сдвинут вверх, – прочь с его дороги. Саймон опустился на колени, подтянув мои бедра точно к краю стойки и резко забросив мои ноги себе на плечи.

– Господи, Саймон, чем вызвано это… ох!..

Я потеряла ход своих мыслей, когда он с приоткрытым ртом прижался ко мне, решительно принимаясь исследовать меня языком. Уже после одного движения я была близко. После второго я была близка к оцепенению.

После третьего... Вот что самое забавное в моём оргазме. Стоило мне вернуть свою О, она всегда была счастлива появиться. Хм.

– О Боже, ты... это... так ... вау... м-м-м... – стонала я. Он двигался, я двигалась. Он толкнулся, я задрожала. Он погрузился в меня языком, и я... О чёрт. Я вертелась от нетерпения.

– Такая отзывчивая, да? – пробормотал Саймон, поднимая голову и озорно облизывая губы. Я запустила руки в его волосы и не особо нежно подтолкнула обратно.

– Если ты сейчас остановишься, я убью тебя этим таймером, – смогла выговорить я,

схватив единственную находящуюся близко вещь. Которую уронила сразу же, как только

Саймон вернулся ко мне, моё дыхание стало быстрым и неконтролируемым. Пятками я упёрлась ему в спину и пошевелила бёдрами, направляя туда, где так нуждалась в нём.

Долго целуя внутреннюю сторону моих бедер, Саймон обхватил их руками, удерживая меня на грани, как мог только он, и ещё больше раскрывая меня.

– Как будто я могу остановиться. Разве ты не знаешь, что я мечтаю об этом, когда далеко?

– спросил он, слегка поглаживая меня носом именно там, где мне хотелось почувствовать его рот.

– Ты... мечтаешь... об этом? – спросила я, выгибая спину. Я была близко, так близко.

– Ты шутишь? Конечно, чёрт возьми! – Саймон прижался ко мне языком и провёл им всюду, погружаясь внутрь и продвигаясь вверх, после чего закрыл рот, окружая меня своими губами. Со стоном выпуская меня, он поднёс ко мне руку, чтобы использовать пальцы. – Я думаю об этом и о звуках, которые ты издаёшь, когда кончаешь, какая ты на вкус. М-м-м… сладкая Кэролайн, ты сводишь меня с ума.

Его слова путали мои мысли. Я облокотилась на стойку, ощущая, как кожа горит, словно в огне. Затем постаралась сфокусировать нечёткий взгляд на этом великолепном мужчине,

этом потрясающе прекрасном мужчине, пока его рот на мне. Двигаясь в такт с его рукой,

мои бёдра дрожали, пока его язык и губы поглощали меня. Его взгляд прожигал мой, и я еле дышала, когда оргазм накатил на меня, как товарный поезд. Содрогаясь, я упала на барную стойку.

Он поднялся, одной рукой продолжая ласкать мою кожу, пока я дрожала, другой стягивая пижамные штаны. Саймон провёл кулаком вверх и вниз по своей длине, а затем толкнулся в меня, но лишь слегка. Его голова откинулась назад, когда он обхватил мои бедра,

используя мой вес в качестве рычага, чтобы медленно... погрузиться... внутрь.

Он был совершенно неподвижен.

А я совершенно нет.

Я просто не могла. Это было слишком; он был слишком. Мне никогда не привыкнуть к ощущению его внутри, растягивающего и наполняющего меня, что чувствовалось так прекрасно. Я металась, я вибрировала, я выгибалась, я сжималась. А он оставался совершенно неподвижным. Его шея и мышцы рук выглядели напряжёнными, а торс блестел от пота в попытке не шевелиться. Саймон был похож на порочное произведение искусства.

Затем он поднял голову и открыл глаза. Исключительно сосредоточенный, мрачный,

только с одним на уме.

Саймон был готов трахать.

Выйдя почти полностью, он тихо толкнулся. И потом жёстче. А потом основательно.

И я будто покинула своё тело.

Он объезжал меня, объезжал моё тело, а когда наклонился ко мне и пробормотал в ухо самые грязные слова, которые только можно представить, я снова кончила. В тот же момент оргазм готов был накрыть Саймона. Сначала едва. Затем жёстче. И совсем основательно.