Миррах был ранен в плечо. Болт извлекли, но из боя он выбыл. Я распахнул книгу, ища знакомое заклятье ускорения регенерации. Не то, не то, какой-то листочек с рисунком и пометками на полях, а вот оно. Я начал старательно рисовать узор заклинания, но меня прервал паладин.

– Ты так и собираешься здесь сидеть и читать книжки? Помогай, - с хмурым лицом сообщил он мне.
– Ему поможешь потом, а сейчас твоя помощь пожжет пригодиться.

– Что мне надо сделать?
– предварительно убрав книгу, спросил я.

– Отвлечь их. А я подберусь к арбалетчикам по обочине.

– Но как?

– Да хоть танцуй тут для них, но отвлеки!
– разозлился он.

– Ладно, я попытаюсь, - задумчиво пробормотал я. Думаю, если залью в активный щит побольше энергии, то два арбалетных выстрела выдержит.

– Давай!
– скомандовал паладин.

Я выступил из-за фургона. Неторопливо отошел от него шагов на пять и повернулся лицом к напавшим. Несколько секунд было затишье, я думаю, что они изумились подобной наглости, а потом щит синим всполохом указал на то место, куда пытались попасть. Фух, пронесло. Этот удар был самым серьезным испытанием, из всех, которые проходил мой щит.

Еще одна вспышка, в районе груди. Противники начали судорожно перезаряжаться. В голову мне не пришло ничего лучше, чем отойти обратно за фургон. Я потратил почти 90 процентов моего запаса энергии. За спиной что-то громыхнуло. Я резко присел и закрыл голову руками. Да что здесь вообще происходит?

Осторожно выглянув из-за фургона, я не увидел ничего. Точнее все было, как и пару минут назад. За спиной раздались крики боли. Я осторожно посмотрел туда. Паладин ногой выбил арбалет из рук врага и резко ударил мечом по шее. Второй лежал рядом и признаков жизни не подавал. В конце обоза снова громыхнуло. Я стал осторожно двигаться туда.

Страх уже прошел, осталась только апатия и равнодушие к происходящему. Через два фургона меня кто-то хлопнул по плечу, и от этого я чуть не обгадился. Фух, оказалось, что это паладин. Энергетическое истощение вкупе с эмоциональным стрессом заставили равнодушно принять в руки заряженный арбалет и направиться следом за паладином.

Впереди раздался грохот, и еще одна вспышка на мгновение ослепила нас. Паладин выругался и поспешил вперед. Мне ничего не оставалось, кроме как ускориться следом. Последний фургон упал поперек дороги, загородив проезд и закрыв от нас то, что служило источником грохота и вспышек.

Паладин медленно, как по льду, начал скользить сапогами по грязи, почти не издавая шума. А ведь это идея. Аккуратно смещаю ногу, не отрывая ее от жидкой коричневой массы, в которую превратилось дорожное покрытие. Увы, но мои попытки делать так же увенчались лишь печальным хлюпаньем. Похоже, что и в таких делах нужна сноровка.

Паладин начал обходить фургон слева. Выглянув из-за края, он резко, будто увидел там нечто страшное, вернул голову назад. Обернулся и сделал пару взмахов руками, смотря на меня. Несколько секунд ушли в умственном напряжении, пока я не понял, что он хочет, чтобы я обошел фургон с другой стороны. Лицо его исказилось в гримасе злобы, и я ускорился, насколько мог.

Прижавшись к стене фургона, я решал, выглянуть сейчас, или дождаться сигнала от союзника. Любопытство подмывало быстро выглянуть и резко вернуть голову обратно, дабы не заметили. Но страх и осторожность останавливали. Борьба эмоций была недолгой, и я остался ждать и вслушиваться в дождь.

Секунд 10 тишины, и из-за фургона раздался шаг. А потом еще и еще. Кто-то шел к фургону. Еще секунда и я понял, что идут не ко мне. Сквозь шум дождя можно было мало что услышать, однако ругательство и хлопок тетивы расслышал отчетливо.

Что-то пошло не так. Как я понял, план паладина заключался в одновременном нападении с двух сторон на врага, но враг напал раньше. И тут в голову постучалась одна донельзя коварная мысль. Если враг думал, что обошел нас, то я обойду его и нападу со спины. Поудобней перехватив арбалет, я, стараясь как можно тише ступать по грязи, обошел фургон.

В конце обоза лежали в грязи тела. Я не смог определить, наши это или не наши, но глухой удар, раздавшийся со стороны паладина, заставил меня ускориться. Когда я увидел врага, то на миг оцепенел. А потом, отбросив арбалет, выхватил кинжал и, активировав плетение, воткнул в складки балахона. Над паладином склонилась фигура в рваном бесформенном балахоне, что создавало иллюзию ее размытости, нереальности картины. Враг протянул к паладину рукава одеяния, а из них торчали темные дымчатые щупальца, что бессильно скользили по яркому кокону личной защиты паладина.

В шум дождя вплелся новый звук, низкий рокочущий вой. Враг подобно юле крутанулся на месте, ударив меня одной из "рук". Меня отшвырнуло, как нашкодившего котенка на добрых пять метров. Боль пронзила спину и особенно копчик. Чую, ушибами не отделаюсь. Однако эти неудобства блекли по сравнению с дьявольской болью в ребрах, по которым был нанесен основной удар.

Враг оказался лицом ко мне. Под капюшоном не было ничего, кроме клубящейся Тьмы. Он медленно сложил то, что должно было быть руками, в подобие замка. Из комка клубящейся Тьмы, к который превратились щупальца, отделилось небольшое облачко Тьмы, которое неспешно поплыло ко мне, однако, повинуясь воле врага, начало ускоряться. Я влил остатки энергии в активный щит, уже предугадывая смерть. Я даже закрыл глаза, не в силах больше наблюдать приближение смерти.