— Ты ведь знаешь, Катенок, что у меня были увлечения, романы, но это совсем другое дело, нежели замужество. Подумай, зачем мне обрекать себя на роль сиделки или домработницы у стареющего мужчины?

— А если бы вы не разошлись с папой, разве было бы иначе? Он ведь тоже старел бы, правда?

— О! Это совершенно разные вещи, дочь: мы бы старились вместе, оба. Понимаешь? Вместе с любимым человеком, который изо дня в день с тобой рядом, вместе с тобой прошел все жизненные и возрастные этапы — от сексуальной избыточности в молодости до спокойного вегетарианства на склоне лет, не вызывая в тебе ни протеста, ни отторжения, ни раздражения естественным угасанием своей мужской потенции.

— Значит, положение безвыходное? — с иронией спросила Катя.

— Кто тебе сказал, что я ищу выход из своей вольной независимой жизни? И почему мы обсуждаем вопрос о моем гипотетическом замужестве? Это же смешно. Ты не находишь? — Елена Андреевна встала, прошлась по комнате, поправила что-то на заранее сервированном столе.

— Ма, но ты сказала, что Николай Васильевич сделал тебе предложение. Ты ответила ему хоть как-то или отмахнулась?

— Мы знакомы около двух недель, не более того. В нашем возрасте подобное легкомыслие непозволительно.

— Так и сказала? Менторским тоном? — удивилась Катя.

— Ну не совсем так. Облекла в приемлемую и вполне тактичную форму, — улыбнулась Елена Андреевна.

— Но пирог ты все-таки испекла! — съехидничала Катя.

— Испекла, испекла. Не цепляйся ко мне. Почему не побаловать одинокого человека? Вот придет он сейчас, познакомишься, тогда и поговорим.

— Ма, я тебя очень прошу, выдай мне мою долю пирога и все остальное сухим пайком, без чая, и я поеду к себе, поем в свое удовольствие, не буду тут путаться между вами, ладно? — взмолилась Катя.

— Уходишь от ответственности? — усмехнулась мать.

— Шутите, Елена Андреевна, и весьма неудачно — я в этом вопросе не советчик и умываю руки.

— Так и быть, убедила, — согласилась мать и принялась накладывать в пакет пирожков и отрезать объемистый кусок от пирога. Потом взглянула на часы: — Может, подбросить тебя? Пожалуй, я успею до прихода Николая Васильевича.

— Ну что ты, ма, зачем? Я поймаю машину и доберусь сама.

Катя ушла.

Елена Андреевна оглядела стол, восстановила на нем порядок, присела на краешек стула, задумалась.

Конечно, роман с женатым мужчиной, да еще иногородним, не сулил безоблачного счастья, но искрящаяся радость в глазах дочери вселяла надежду.

С тех пор как не стало Кости, Катя словно погасла. Нет, конечно, она держалась молодцом, во всяком случае на людях: работала, общалась с друзьями, смеялась, даже привычно острила… Но это могло обмануть кого угодно, только не мать — Елена Андреевна чувствовала, как покинуло Катю ее природное озорство, обычная раскованность, как из безоглядной хохотушки дочь превращалась в застегнутую на все пуговицы женщину, пусть и не лишенную чувства юмора.

Даже появление этого странного парня с именем, похожим скорее на кличку — Степ да Степ кругом, — не очень-то изменило ситуацию: дочь по-прежнему оставалась в каком-то скованно-замороженном состоянии. Правда, Елена Андреевна никогда не видела его, могла судить лишь по коротким и очень сдержанным рассказам Кати, но заранее знала, что он ей не понравится. Тем не менее она ни разу не высказала ни малейшего замечания или неудовольствия по его адресу.

И вот сегодня Катя, похоже, встрепенулась, словно ее окропили сказочной живой водой. Что и как там будет дальше, мудрено гадать, главное — она оживает.

Раздумья Елены Андреевны прервал звонок в дверь.

Пришел Николай Васильевич…

Катя вернулась домой. Еще за дверью услышала трель телефонного звонка. Быстро скинула обувь, вошла в комнату и сняла трубку.

— Где тебя носит? — раздался тревожный голос Даши. — И мобильник твой отключен, к тебе не достучаться.

— Я была у мамы, Дашунь. Мы давно не виделись, хотелось поговорить спокойно. Завтра собираюсь заехать к тебе. Ты будешь дома или на работе? Меня устроит любой вариант, я свободна все воскресенье.

— Я дома. Приезжай, ради Бога, приезжай…

— Что-нибудь случилось?

— А что еще должно случиться, Катюш? — грустно проговорила Даша.

— Давай, я прямо сейчас приеду, — предложила Катя.

— Нет, нет, уже поздно. Лучше завтра. Клава сегодня специально на рынок ездила за бараниной, будет готовить твое любимое харчо.

— Это в честь чего же?

— Она переживает за меня и всячески старается ублажить. Знаешь, так трогательно, что у меня порой слезы наворачиваются, — ответила Даша и тут же шмыгнула носом.