Офицер императорской гвардии Аспар был в бешенстве. Он гнал свою лошадь по направлению к северным воротам Ниссы. Развевающийся лисий плащ с красным подбоем делал его похожим на хищную птицу, низко планирующую в ночи над заснеженной долиной. Звон золотой цепи о матовый металлический доспех звучал, как яростный клекот. Позади, сбившись за своим предводителем в косяк, мчались двадцать экскувитов – суровые, молчаливые, напряженные, с дрожащими на ветру копьями.

Ненависть бурлила в груди, пульсировала в висках и требовала выхода. Элементарная операция по захвату богатого поместья из развлекательной прогулки превращалась в настоящий кошмар. Что может быть проще – приехать на рассвете, пока все спят, схватить ничего не подозревающих Гонория с детьми, расставить солдат по ключевым точкам, запугать слуг и крестьян – и дело сделано. Хватило бы и двадцати воинов, но Аспар не удержался – раструбил о богатстве имения, которое ему досталось, раззадорил и распалил весь отряд. К начальнику дворцовой стражи Приску выстроилась очередь желающих поехать в увольнение, покуражиться. Хорошо еще Приск никогда не отпускает больше пятидесяти человек сразу.

Вот и расхлебывай теперь – четверо гвардейцев убиты, двое тяжело ранены. Восьмая часть отряда выведена из строя. Аспар даже в бою редко терял столько людей. А здесь старик, две бабы и какой-то мелкий белобрысый недоросль. Достанется же ему за это – комит экскувитов такое не прощает. Но ничего, ситуацию можно повернуть в свою пользу. Главное – подать Приску правильную версию случившегося.

«Спускать с рук владельцам «Серебряного озера», поднявшим руку на императорских гвардейцев, нельзя» – размышлял офицер. «Они должны поплатиться. Поместье должно быть стерто с лица земли, а его руины – служить уроком всем, кто захочет пойти против нас. К тому же экскувиты хотят вернуться в Константинополь с добычей. Но захватить имение сложно – оно окружено стенами, а его обитатели настроены решительно. Больше терять людей нельзя. Хотя зачем лезть в пекло самому, когда таскать смоквы с горящего дерева могут другие?»

Сотник пришпорил коня. С вершины горы, на которой лежал подсвеченный фонарями, засыпающий город, с башни Святого Георгия раздался звук горна и прокатился эхом по долине. «Предупреждают о нашем прибытии – подумал Аспар. – Правильно, пусть готовятся».

От предчувствия настоящего дела внизу живота сладостно защемило – семь лет он не ходил в атаку. Дворцовая служба состояла из муштры, императорских смотров, торжественных процессий и науки подавлять бунты, которые регулярно захлестывали Романию. Комит экскувитов Приск часто повторял, что у солдат авангарда больше шансов выжить в сражении, чем у императоров в их служении. Половина ромейских самодержцев гибла от меча, яда или заговора. Поэтому искусство подавления толпы (проявлять избыточную жестокость, вычислять главарей и расправляться с ними, разделять бунтовщиков на небольшие группы и уничтожать) занимало б'oльшую часть подготовки.

И вот выдался шанс ощутить себя в центре бури – впервые с тех пор, как Гонорий пресек его армейскую карьеру. До службы во дворце Аспар воевал со славянами на Балканах – командовал эскадроном, и это была лучшая часть его жизни. Вместе со своим лихим отрядом он наводил ужас на племена варваров. Пленных никогда не брали – к чему эти лишние хлопоты? Самого Аспара враги прозвали «вурдалаком», а всадников «белыми упырями». Один вид их белоснежных плащей наводил панику на нестройные ряды славян.

Архонт Гонорий, в подчинении которого находился отряд, считал такие методы зверством, причем весьма заразным, и всячески пытался усмирить «упырей» – жаловался на них стратилату22 (безуспешно, у Аспара были высокие покровители и репутация героя). Ставил эскадрон на самые опасные участки сражений, но даже если погибали почти все воины, командир чудом оставался жив, и отряд пополнялся еще более жестокими кавалеристами.

Однажды через Дунай переправилось многочисленное племя славян, пожелавших перейти под власть константинопольского монарха. Они были измучены междоусобицами и неурожаями. Старейшины поклялись жить по законам Империи, платить налоги, предоставить заложников и выставить десять тысяч мужчин для несения ромейской военной службы. В обмен просили никем не заселенную землю, чтобы кормиться с нее.

Аспар первым встретил славянских вождей, и отправил эстафетой письма своим покровителям в столицу. Те постарались, и Аспару было поручено разделить племя на мелкие отряды, сопроводить их во Фракию23 и расселить там на пустующих землях. На пропитание и обустройство новых подданных выделялись значительные средства.

В этой ситуации Аспар увидел для себя огромные возможности. Славяне прибыли с имуществом, деньгами и ценными вещами. Зачем полгода кормить их бесплатно? Пусть платят лично ему за царскую милость.

И золотые струи текли к Аспару, день за днем, неделю за неделей, собираясь в огромный поток. Драгоценные чаши, украшения, камни, оружие, деньги – всем этим платили новые свободные граждане за блага империи. Через несколько месяцев поток стал иссякать. Славяне хоть и роптали, но обменивали на хлеб сначала своих пленников, потом детей и женщин. Когда же «белые упыри» публично изнасиловали нескольких славянских девушек, племя взбунтовалось. Они вырезали почти весь эскадрон, захватили оружие и стали грабить Фракию.