Она уставилась на него победно и мрачно, будто ожидая немедленного признания: да, я неудачник.

– Он рассказывал о себе? – Александр вильнул, обходя эмоционально опасную тему.

– Не сразу и не всем.

– Тебе рассказывал, Оля?

– Мне – да, – девочка высокомерно прищурилась. – О том, как играл со взрослыми в первые годы. И как жил потом один. А о времени, когда они все вокруг умирали, – он никому не говорит.

Она закусила губу и уставилась поверх плеча Александра, вдаль, где возвышались над зеленью парка старые пинии на берегу.

– Император. Это детская кличка. Так звали его отец и мать. По названию корабля. А вовсе не потому, что он много о себе возомнил… Понимаете, мы – человечество, а Денис – сам по себе. Он это чувствует каждый день, он с этим живет.

– Считает себя особенным?

– Да нет же! Он самый обыкновенный парень. Не очень умный, не очень сильный. Какой-то растерянный… Очень одинокий.

– А как у него складывалось с ребятами?

– Мы его пытались адаптировать, как могли. Кое-что получилось. Он стал смеяться. Стал играть в волейбол за школу. Он… понимаете, ему тринадцать, на вид пятнадцать. Психологически он младше, он ребенок. Император Смерть – дикая выдумка, очень жестокая. Какое отношение он имеет к чьей-то там смерти?! За что его запирать в изолятор? А?

– Он болен, – осторожно сказал Александр. – Его иммунитет…

– У него прекрасный нормальный иммунитет! – Она выкрикнула эти слова и сразу поникла, как увядший листик. – Говорят, его вообще уберут из нашей школы… А за что, можно узнать?!

– У нас в школе пятьдесят семь процентов учеников составляют девчонки, – сказал высокий парень со шрамом на скуле. – Поэтому, как можете себе представить, некоторая эмоциональная безалаберность имеет место.

– Ты хочешь сказать, в самом деле верят в проклятие?

– Необязательно в проклятие. Девчонки, особенно в этом возрасте, – парень снисходительно улыбнулся, – это такая каша, такая гормональная мешанина… Рыдания, смех без причины, секретики. Дениса они облепили с первой минуты, как он переступил порог: им было любопытно. Потом они стали его жалеть. Потом они стали его любить… Теперь они его боятся, верят, что он в самом деле Император Смерть, распространяет некие черные флюиды всюду, где появится.

– А ты что о нем думаешь?

– Скотина, – не колеблясь, отозвался парень. – Лишенный эмоций отморозок. С высочайшим уровнем интеллекта.

– Ты с ним дружил?

– Я с ним водился. Он позволял мне с собой водиться. Для меня это, надо сказать, был очень полезный опыт.

– У него, кажется, было много товарищей…

– Так кажется, да. Он умеет наводить тень на плетень. Он знает, чего от него хотят, и поддерживает иллюзию общительности. По-настоящему он позволял с собой водиться только мне… и еще кое-кому. Иногда.

– Те учителя, что умерли, – у них были какие-то особые отношения с Денисом?

Парень замолчал и некоторое время смотрел, как кружится пчела над огромным садовым одуванчиком.

– Он делил учителей на полезных и бесполезных. Эти трое были у него в числе полезных, даже очень. Это все, что я могу сказать.

– Как вам удалось затащить в волейбольную команду такого замкнутого мальчика, как Денис?

– Затащить? – Девушка хмыкнула. Ей было шестнадцать лет, волосы и глаза у нее были одинакового яркого цвета, рыже-каштановые. – Да он просился три недели! На тренировки ходил, на скамейке сидел!

– В самом деле?

– Ну да… Он-то физически развит, но ручки кривые, по мячу не мог попасть. Я на него столько тренировок убила – ужас! И он заиграл, у меня и мартышка заиграет.

– Вы его не боитесь?

Девушка хлопнула очень густыми, темными ресницами.

– В смысле? Этот бред насчет проклятия, Император Смерть? Я не верю в проклятия.

Щеки ее, секунду назад загорело-алые, вдруг посветлели и стали просто загорелыми.

– Вообще, – сказала она нехотя, – у нас тут траур, четыре тренировки уже пропустили… Лука Викторович был у нас спортивным организатором… Накануне… У нас была товарищеская игра… Мы вылетали в другую школу, утром вылетели, днем сыграли, вечером назад…

– Выиграли?

– Продули. Денис запорол подачу… Но не в этом дело. Лука Викторович всю обратную дорогу был бодрый, нас утешал. Особенно Дениса. Потом замолчал. Потом я смотрю – он идет по дорожке… На кусты натыкается… Так шел, шел и упал. Ну, скорее врача вызвали…

Она посмотрела на свои ладони – большие и жесткие, как у парня.

– Я не верю в проклятия, – повторила с нажимом. – Но если это не проклятие, то что это за чушь, а?!

Изолятор стоял вдали от берега. С главным корпусом его связывала крытая галерея.