– Никогда не предлагай мне подобного. Никогда, Малфой! Потому что я никогда не соглашусь! У тебя слишком высокое самомнение! Ты считаешь, что все готовы падать тебе в ноги. Но на самом деле это не так, ясно тебе? Ты просто трусливый папенькин сыночек, который даже своей собственной судьбы не заслуживает, а лишь повторяет отцовскую!
– с этими словами Грейнджер резко выдернула руки из сжимавших их ладоней и, стремительно развернувшись, скрылась в ванной комнате. Там она сползла по двери на пол и закусила кулак, лишь бы только не всхлипывать. Мерлин, как можно было думать, что Драко начал видеть в ней личность, перестал судить ее только из-за крови, круга общения и принадлежности к вражескому факультету? Он никогда не изменится. Никогда.

***

“Здравствуй, Рон!

Я горда тобой! Ты действительно находка для команды, и я уверена, что твои заслуги оказались неоценимы в победе на прошлой игре! Но настоятельно прошу тебя не забывать, что помимо квиддича есть еще и другие предметы. Приближается Рождество, а значит, заданий все больше и больше, поэтому я очень прошу вас с Гарри постараться и не испортить свои показатели. Думаю, мне многое придется наверстывать в следующем семестре, а значит, возможности помогать вам будет не так уж много. Не усложняйте мою плачевную ситуацию с учебой еще больше, очень прошу!

Вчера на ужине присутствовал профессор Снейп. Я уже успела отвыкнуть от его мрачного вида и чувствовала себя, словно кролик перед удавом. Все ждала какого-то оскорбления или замечания, но он демонстративно не обращал на меня внимания, слава Мерлину!

В Мэноре все тихо. Люциус уже совершенно забыл Азкабан, он вновь так же заносчив, как и прежде. Но мне он не решается досаждать, видимо, боится, что я пожалуюсь профессору Дамблдору. Нарциссу я вижу так редко, что иногда забываю, что она здесь вообще живет. Кажется, за время моего пребывания здесь она не сказала мне ни единого слова, что, честно говоря, не может не радовать. Касательно Малфоя… Ох, ты же знаешь, какой он - трусливый, самовлюбленный, эгоистичный, готовый на все, чтобы выслужиться перед отцом. Чем дольше нахожусь с ним, тем сильнее у меня вырабатывается неприязнь. Впрочем, он тоже не решается надоедать мне. Наше общение минимально, обязанности по учебе разделены и тебе не стоит волноваться. Ты помнишь, что я могу постоять за себя.

Рон, я скучаю. Очень. Не могу дождаться, когда вновь вернусь в Хогвартс, и все станет, как прежде. Ты, я и Гарри. Спокойствие, настоящая дружба, честность и преданность… Мерлин, как же мне не хватает этого здесь, в этом гадюшнике! Впрочем, время пройдет быстро. Я верю в это.

Люблю. Твоя Гермиона Грейнджер!”

Гермиона еще раз перечитала письмо и, удовлетворенная, запечатала его. Стало немного легче, как будто во время написания удалось избавиться от части боли и обиды, разрывающих сердце с прошлого вечера. Где-то глубоко внутри противный голосок нашептывал, что это письмо писалось больше Малфою, чем Рону. Хотелось высказать ему все, заехать по наглой физиономии так же, как она сделала это на третьем курсе. Но тогда они были детьми, а сейчас все иначе. Запутано, страшно и так безумно больно… Зачем же Драко делает ей больно? Чего добивается? И, самое главное, почему Гермиону это так ранило? Ведь ей должно быть безразлично… Должно…

========== Часть 17 ==========

Мои дорогие! Во-первых, я извиняюсь, что вам приходится так ждать. Мне правда жаль, но быстрее не выходит. Во-вторых, я прошу извинить меня, если в данной главе будет много ошибок. Я только с дороги, написана глава не в самых подходящих условиях и вычитана слабенько.

– Письменное задание по Трансфигурации. Будь добр, ознакомься, - Гермиона сунула пергаментный свиток Драко почти под нос и мстительно сузила глаза, когда тому пришлось отпрянуть, вжимаясь еще глубже в кресло. Дождавшись, когда он возьмет свиток, она договорила: - Кроме того, думаю, что тебе известно о списке практических занятий, который пришел из школы. Некоторые из них нам необходимо выполнять в паре. Если тебя не затруднит, то в ближайшие дни дай мне знать, когда мы сможем это сделать.

– Это все?
– изогнув бровь, поинтересовался Драко. Весь такой невозмутимый, как будто и не было вчерашнего вечера и абсурдного, совершенно крамольного предложения с его стороны. Гермиона поджала губы и вздернула подбородок, всем своим видом пытаясь показать, насколько она потрясена наглостью и полнейшей бесцеремонностью Малфоя. Но тому, видимо, было плевать. Он все так же расслабленно сидел в мягком кресле, только бровь изогнулась еще сильнее, когда молчание затянулось.

– Да, все, - кивнула Гермиона.

– Тогда отойди, ты загораживаешь мне свет, - произнес Драко, небрежно встряхнув свиток и принявшись за чтение. Гермионе ничего не оставалось, как размашистым шагом выйти из библиотеки. Из последних сил удалось сдержать желание громко хлопнуть дверью. Не хватало еще такого ребячества. Никакие хлопки не помогут наградить Драко Малфоя совестью, подумалось ей.

Что она ожидала, когда мялась на пороге библиотеки добрых десять минут, прежде чем войти и отдать-таки злополучный свиток? Неужели думала, что, увидев ее, Драко почувствует раскаяние за неподобающее поведение? Улыбнется? Отведет взгляд? Или - Мерлин, нелепость-то какая!
– извинится? Гермиона злилась и на себя за глупые надежды, и на Малфоя, который эти надежды не оправдал. Он, конечно же, оставался таким же высокомерным ублюдком, как и прежде. Не стоило тешить себя иллюзиями, думать, что в стенах этого дома они научились понимать друг друга. Да, их вынудили сосуществовать вместе, учиться на пару, но никто не мог заставить забыть о разном положении и чистоте крови. Эти истины были выжжены в памяти, переданы сквозь десятки поколений чистокровных волшебников, и смешно думать, что несколько недель хрупкого перемирия могут что-то изменить.

Мысль кольнула так больно, что даже голова закружилась, как будто кто-то ударил обухом по ней. Казалось, что в гостиной жутко душно, а сладкий запах поздних роз, стоящих в вазах, и вовсе почему-то вызывал тошноту. Гермиона жадно втянула воздух, дернула за воротник колючего свитера, в попытке хотя бы немного остудить разгоряченную кожу. Особого успеха это не принесло, и, потерев виски, она решила выйти на улицу. Свежий воздух - это то, что ей нужно. Определенно.

***

Гермиона не удивилась, когда вновь вышла на поляну, в центре которой находилась уже знакомая громада поваленного дерева. Всю прогулку она не замечала дороги, слишком погрузившись в раздумия, так что подсознательный выбор маршрута был неудивительным. Ноги сами принесли к знакомому месту. Подойдя ближе, Грейнджер аккуратно провела по шершавой, влажной коре. Наверное, дерево упало годы назад, потому что ствол успел густо порасти мхом, а тропинка, ведущая дальше, почти стерлась, скрылась в зарослях можжевельника. Интересно, всегда ли парк был настолько запущенным? Или только последние десятилетия, с тех пор, как магический мир узнал имя Тома Реддла и негласно постоянно находился в ожидании войны? Быть может, именно такие мелочи, как запустение дальних владений, и проявляли тот факт, что перемены коснулись не только сторонников “светлой” стороны? Наверное, сложно найти время для таких пустяков, когда ты раб самого жестокого мага за всю историю и вынужден являться по первому зову. Возможно, что состояние Мэнора - это наилучшая иллюстрация внутренних ощущений Люциуса. Он тоже наверняка заносчивый и величественный лишь снаружи, демонстрируя только фасад. А что внутри? Гермиона могла поспорить, что вот такое же запустение и растерянность. Вряд ли он спит спокойно, осознавая, что под крышей его дома находится подруга Поттера, и неся ответственность за ее жизнь.