– Ты можешь не называть его так?
– Гермиона поморщилась и сложила руки на груди. Малфой почти касался ее коленями, и она чувствовала себя неловко. Но подняться сейчас, значит признать свою слабость. Этого нельзя допустить, Гермиона и так стремительно теряла позиции.

– Я могу называть его только так. Ты же чудесно знаешь, правда?
– Драко непроизвольно потер предплечье, где под белой тканью рубашки темнела метка.
– Так вот, никаких визитов на сегодня не планируется. Но я все равно настоятельно прошу тебя быть хорошей девочкой и не бродить там, где не следует. Мы же с тобой прекрасно понимаем, о чем идет речь, не так ли?

– Не выходить из комнаты, не совать нос в дела твоего отца и сделать вид, что я слепа и глупа. Правильно?
– загибая пальцы, перечислила Гермиона. Драко хмыкнул, но все же утвердительно кивнул.
– Хорошо, Малфой, договорились. А теперь, будь добр, встань с моего стола, мне нужно доделать задание.

– И почему я тебе не верю?
– задумчиво постучав по подбородку, язвительно поинтересовался Драко. Просьбу Гермионы он, конечно же, проигнорировал.
– Неужели не попробуешь выведать что-нибудь интересное?

– Наверное, ты не веришь мне, потому что общаешься с людьми, которые постоянно лгут. Вот тебе везде и видится обман, - сердито прошипела Гермиона. Что он прицепился? Даже голова разболелась от напряжения и теперь хотелось просто уснуть, накрывшись одеялом с головой и представив, что она находится в своей хогвартской спальне.

– Ладно-ладно, не заводись. Сидеть в комнате не обязательно, но глупостей не делай, - Малфой примирительно поднял руки, откинул челку со лба и наконец-то встал со стола. Выходить, правда, не торопился: стряхнул с брюк невидимые пылинки, разгладил мнимую складку, поправил манжеты рубашки.

– Еще что-то?
– голос Гермионы сорвался, и она откашлялась в кулак. Мерлин, почему с каждым днем находиться наедине с Драко все сложнее и сложнее? Напряжение сводило с ума. Казалось, что в любую секунду у Гермионы просто случится нервный срыв - из-за неопределенности, страха, сомнений, предчувствий. Все накапливалось, словно снежный ком, грозясь поглотить ее, лишить последних сил.

– Грейнджер, мать твою, - Драко резко склонился над ней, едва не столкнувшись лбами. Он сильно впился пальцами в ее плечи, наверняка оставляя на коже синяки, но Гермиона даже не поморщилась. Просто не чувствовала боли, как завороженная смотря в его глаза. Так близко, что можно было пересчитать ресницы и ощущать теплоту дыхания на своих пересохших губах.
– Ты почему так нервничаешь, а? О чем думаешь? И хочется, и колется, Грейнджер?

– Малфой, убери руки, - прошептала Гермиона и дернулась, но так вяло, что и сама не поверила в серьезность своей просьбы.
– Я не понимаю о чем ты…

Договорить не успела. Поцелуй был одновременно и ожидаем, и совершенно внезапен. Гермиона дернулась, но отстраниться было некуда, а чужие губы не давали и секунды передышки. Она сдалась, ответила, робко подняла руку и привлекла Драко за затылок еще ближе. Где-то отдаленно здравый смысл вопил, что это бесстыдство, и предательство, и просто блажь - странная и неконтролируемая реакция тела. А потом все забылось, и все сомнения растворились в жаре поцелуя. Пусть. Еще один раз. Последний. Честно-честно, последний…

– Тебе пора, - на грани слышимости произнесла Гермиона, когда они все-таки разорвали поцелуй. Губы пылали, а сердце стучало, как безумное, с головой выдавая истинные желания. Их не скроешь, как бы ни пытался.

– Да, - Драко кивнул, медленно отстранился, так же тщательно, как и несколько минут до этого, поправил одежду. Развернулся, подошел к двери, медленно опустил ручку. Кажется, хотел что-то сказать, но в последнее мгновение передумал. Промолчал. Вышел. Гермиона вновь осталась одна.

***

Осенние закаты всегда стремительны. Бледное солнце тонет за горизонтом в считанные секунды, оставляя за собой темно-синие небеса. Гермионе нравилось проводить эти несколько минут возле окна, выводя замысловатые узоры на стекле. А еще она старалась привести в такие моменты мысли в порядок, проанализировать прошедший день и поздравить себя с тем, что дата возвращения в Хогвартс еще немного ближе. Но сегодня достичь умиротворения не выходило. Почему-то было тревожно, как будто в ожидании перемен - значимых, глобальных. Возможно, они повлияют на всю дальнейшую жизнь, а Гермиона не была к этому готова. На самом деле Драко был прав, говоря, что она привыкла к стабильности. Конечно, потрясения случались, иначе и быть не может, когда ты лучшая подруга Гарри Поттера, но представляя свое будущее, Грейнджер всегда видела какую-то преувеличенно идеальную жизнь - любимая работа, заботливый муж, несколько прекрасных детей. Она бы совмещала и профессиональную деятельность, и семью. Прожила бы спокойную жизнь в сказочном мире, где нет войны, где чистота крови не имеет значения. Разве она не заслужила это тихое счастье? Ведь впереди еще война, и Гермиона была готова бороться. Ради будущего: своего, друзей, родителей, всего магического общества и маггловского мира. А главное - за право на спокойный сон, за уверенность, что никто не нападет со спины, в память о погибших ранее и тех, кто еще падет в предстоящей битве. И если Гермионе будет суждено выжить, вполне закономерно, что жизнь свою она будет строить с теми, кто принесет ей спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.

Был ли таким человеком Рон? Гермиона всегда считала, что да. Рон - это неловкие поцелуи и теплые руки, колючий свитер под щекой и запах яблочного пирога. Рон - это крепкая дружба и возможность отстоять свое мнение в любом споре, это задорный смех и детские выходки. Рон - это часть жизни Гермионы, совместные воспоминания, улыбки и слезы, поддержка и ссоры до хрипоты. Это прошлое, настоящее и… будущее?

Гермиона прикусила губу и уткнулась лбом в прохладное стекло. Чертов Малфой! Никогда раньше она не сомневалась в их с Роном взаимоотношениях, с тех пор, как они впервые поцеловались в гриффиндорской гостиной - испуганно, неловко коснулись губами - но все же! Это был их первый поцелуй и в мире Гермионы это знаменовало начало отношений. Не так как у Малфоя… Казалось, что для него нет ничего необычного в близости без обязательств. Как иначе объяснить его недавнее, настолько грубое предложение? Неужели и правда он думал, что она, Гермиона Грейнджер, согласится на кратковременную интрижку, разрушая отношения, являющиеся оплотом ее стабильного будущего? Что вообще он о себе возомнил? Драко Малфой - враг, слизеринский принц и слуга Волдеморта. Драко - это язвительность и оскорбления, нечестная игра и жестокость. А еще сильные руки и властные губы, теплое дыхание и нежные пальцы в волосах… Малфой - это противоречие, это ее личное наказание, ее странные сны и мучительные переживания. Разве кто-то в здравом уме рискнет ввязаться в такую авантюру? Пойти на поводу у желания, а потом смущенно отводить взгляд и каждое мгновение дрожать в ожидании, что Малфой расскажет об их отношениях? Стоит ли игра свеч?