— Ты же нас защитишь, да.

Угрюмец начал менять боевой окрас прямо на глазах у изумленно таращивших на них десятилеток. Через пару мгновений, вместо карикатурного клоуна с синюшными губами, перед ними стоял бледный парнишка с платиновыми волосами и рысьими глазами неестественного бирюзового оттенка. На вид ему можно было дать от шестнадцати до двадцати — не больше. Единственное, что явно отличало его от человека, это уши — длинные, как у доморощенного эльфа, с пушистыми кисточками на кончиках. Правда, конкретно у этой особи они были прикрыты волосами, поэтому сходу и не поймешь. Что перед тобой вовсе не человек. Что же касается возраста, то с длинношерстными умрюнцами всегда так. Мало того, что выглядят вечными подростками, так еще в полной мере подходят под определение андрогинности и метросексуальности. То есть, с первого раза понять мальчик перед тобой или девочка, практически нереально. Вот с их кудрявыми сородичами это проще. Те изначально выглядят крупнее и даже можно сказать брутальнее. Поэтому легко идентифицируются как особи мужского пола. Но вот беда, за двадцать лет плодотворного сотрудничества на ниве истребления заграничных зомбей, никто из людей, непосредственно контактирующих с неожиданно нашедшимися соседями по планетке, не видел особей женского пола. Поэтому для ученых, которые осторожно, но вели исследования природы этих странных существ, до сих пор оставалось загадкой, как же они все-таки размножаются. Но даже охотникам, которые были напарниками некоторых из них, более того, когда-то прошли такой же тест, как сегодняшний мальчик, правда, не всегда с таким ошеломляющим размахом, но не в этом суть, в могильники, как назывались места, облюбованные умрюнцами для лежек, путь был заказан. Увы. Что уж говорить об ученых, которым только и оставалось, что грызть ногти с досады. Нарушать суверенность территорий, облюбованных мертвецами для лежек, запрещалось законом. Потому что никто не хотел ссориться со столь эффективными зомбимолотилками. Да и побаивались их, что греха таить. Если такие озвереют и начнут всерьез кидаться на людей, что с успехом проделывали умряки, которые в действительности были деградировавшими умрюнцами, то можно смело смываться в мир иной, в этом человеческому племени делать будет уже нечего.

— Это варварство, так поступать с детьми! Это, простите, просто негуманно! — разорялся новичок, активно жестикулируя руками.

— Тоже мне, моралист нашелся, — фыркнул в сторону задержавшийся рядом с Велесовым Димка Бублик, покачал головой и отчалил разыскивать Темку — своего умрюнца.

Всеволод вздохнул, покосился в сторону Америкоса, как прозвали новичка, как только он у них появился, и пошел в очередной раз проводить разъяснительную работу. Как же трудно с этими нерусскими, простите. Всеволод был далек от идей тотального национализма, просто, как показывал его обширный опыт, братья славяне — те же белорусы, хохлы или хотя бы прибалты, последние, правда, перебирались через границу редко, но все же были и такие прецеденты, если уж и записывались в охотничьи отряды, вели себя куда сдержаннее — это раз. И два — быстрее адаптировались исключительно к российскому взгляду на зомби-проблему. А вот европейцы или американцы, последним редко удавалось долететь до благословенной России, где можно было не опасаться прямого воздушно-капельного заражения и прочих неприятных вещей, которые пришли в мир с появлением в нем целых армий свободно кочующих зомби. Так вот, эти моралисты хреновы, обязательно в той или иной форме заводили вечную шарманку про гуманизм и давно изжившие себя доктрины о хрупкости и неприкосновенности детской психики и аморальности силовых и стрессовых методов воспитания подрастающего поколения.

— Вы понимаете, что такими методами вы можете на всю жизнь отвратить их от самой идеи мирного сосуществования с ними — беглый американец кинулся навстречу Всеволоды с этим вопросом, как только увидел, что капитан в компании Руслана, который традиционно следовал за Велесовым бирюзовоглазой тенью, направляется к нему.

— Нет, не понимаем и не поймем, — довольно резко отбрил его Всеволод, скрестив руки на груди с весьма независимым и подавляющим видом.

Американец как-то сдулся, даже присел, но не захотел сдаваться без боя. Хорошо. Возможно, и из него когда-нибудь выйдет толк. Не только из его спутника индейца, которого ребята из команды Всеволода уже прозвали Ченьгачкуком.

— Хорошо-хорошо. Положим, сегодня мы наблюдаем однозначно положительный эффект, — американец покосился в сторону шумно общающегося с умрюнцами четвертого В. — Но, если в такой группе не находится ни одного ребенка, который бы так бесстрашно поделился с мертвецом шоколадкой.

— Во-первых, ты, кажется, забыл, Джек, что тебе говорили на вводном инструктаже, — почти ласково произнес Велесов, угрюмо глядя в глаза Америкоса. Тот напрягся и зачастил.

— Ладно-ладно, — бросил вороватый взгляд на бесстрастно стоящего рядом с Всеволодом Руслана, — они не мертвецы. Я скоро привыкну, обещаю. Но ты же не будешь со мной спорить, что в таком виде… — он скривился, бросив еще один взгляд на умрюнца, который так и не сменил окрас, — … они — монстры.

— Буду, — сказал Всеволод ровно, но по спине Америкоса явно побежали мурашки. Тот даже плечами передернул.

На что Велесов насмешливо приподнял левую бровь, а потом под изумленным взглядом американца, притянул к себе Руслана, обняв субтильного умрюнца за плечи, и на короткое мгновение прижался губами к виску. Словно выключатель какой нажал. Смена окраса началась незамедлительно. Ярко-зеленые брови выцвели до чистого, льняного цвета, глаза перестали в сумраке подземки отсвечивать красным, губы побледнели и приняли более естественный вид, волосы стали прямо на глазах укорачиваться, пока не достигли привычной для Русика длины до плеч и не выцвели под цвет бровям и пушистым ресницам. Через минуту перед Джеком стоял мальчишка лет шестнадцати-восемнадцати. Если бы не выглядывающие из волос кисточки на ушах и нездоровая бирюза глаз, можно было бы запросто принять умрюнца за человеческого подростка.

— Так вот, — снова привлек к себе внимание его напарник, — во-вторых, если нужный ребенок так и не объявляется, его с успехом заменяет Бублик. Сам же видишь, он у нас как раз лет на шестнадцать тянет. Так что эффект такой же, иногда даже лучше, смотря как разыграть. Кстати, раньше у нас к этому делу вообще был приспособлен карлик… — сказав последнее, Всеволод сразу как-то погрустнел, резко пожалев, что вообще завел об этом разговор. Казалось бы, уже третий год поел. А, поди ж ты, чувство потери нет-нет, а дает о себе знать тупой болью где-то под ребрами.

— И что с ним стало — хмуро уточнил Америкос.

— Самолет мертвецов, — раздался у него из-за спины бесцветный голос Силая, самого старшего из охотников. Ему уже пошел пятый десяток и тест на зомбистойкость мужик проходил, так сказать, в боевых условиях. В команде Велесова он был кем-то вроде вечного прапора. Его угрюмца звали Яковом или Яшкой. И был он под стать напарнику, бледнолицым, черноглазым, чернобровым и зеленоглазым, не уступающим ростом Силаю, в котором было под два метра. На самом деле его охотника звали Валерием, но фамилия у него была Силаев, вот когда-то, еще в первые годы после Апокалипсиса, кто-то очень умный сократил его до Силая. Прозвище превратилось в имя, и теперь Валеркой его уже никто не называл.

— И, в-третьих, — менторским тоном продолжил Всеволод, затолкав обратно всплывшие было воспоминания о погибшем друге, — далеко ли вы сами продвинулись в этом деле со своим хваленым гуманизмом То-то вы с Радугой перекочевали к нам, а не остались в дорогих твоему сердцу гуманных Штатах.

Индейца, который попал в отряд вместе с Джеком Стивенсом, звали Чэвэйтангэквунуа, что в переводе по его словам означало короткая радуга. Но русскоязычным охотникам было не под силу выговорить эту тарабарщину, поэтому его и называли либо Ченьгачкуком, либо просто Радугой.