Что «потом» воображение нарисовало очень красочно. Особенно ярким оказался образ кровавого следа на светленьких обоях в голубой цветочек. Меня бросило в жар, а через секунду в холод. С замирающим сердцем я прислушалась к шорохам, но из спальни не доносилось ни единого звука. Сильно нервничая и торопясь, я подставила к круглой ручке стул с высокой спинкой. Если ЭТОТ, что на кровати, выберется из комнаты, то, по крайней мере, не сразу.

Входная дверь оказалась приоткрытой, и из щели тянул сквозняк. Выскочив в холодный, пахнущий кошками подъезд, я заголосила, что было мочи:

— Помогите!!!

Первой на мой вопль из своей конуры выбралась бабка из дальней квартиры, мучившаяся от бессонницы, и окинула меня зорким орлиным взором.

— Екатерина Авдотьевна! — Обхватив себя руками, истерично завопила я. — У меня в кровати мужчина!!!

У бабки вытянулось лицо, словно та положила в беззубый рот половинку лимона.

Из соседних трех дверей стали появляться заспанные персонажи в наспех надетых халатах и тренировочных штанах. Где-то от шума залаяла собака, не привыкшая к подобному переполоху.

— Мужиков водит, а теперь визжит!.. — Объявила Екатерина Авдотьевна всем сонным соседям, ткнув в меня пальцем.

— Да, нет же! — Запричитала я, перебивая ее. — Это грабитель он забрался ко мне ночью, дверь вон взломал… — Как в насмешку замок выглядел целехоньким. — Вор весь в крови! У меня простынь вся в крови! Господи, быстрее вызывайте милицию! Скорую! Он там сейчас сдохнет на моей постели! Меня же арестуют! — Я резко осеклась, осознав, что мои слова звучат бредом сумасшедшего.

Потенциальные спасители, позевывая, глядели на меня с немым укором, потом как-то очень быстро скрылись в квартирах. Рассерженно щелкнул замок входной железной двери бабы Кати. Последним уходил дядя Вася, он тяжело вздохнул:

— Эх, Женька, Женька! Хорошо родители тебя в таком виде… — Покачав головой, он тоже убрался восвояси.

Рассеянно я оглядывалась, не найдя поддержки, и, босая, сиротливо топталась на ледяных кафельных плитках. Похоже, мне никто не поверил!

Я кинулась в квартиру, схватила телефон, ключи, и, закрыв за собой дверь на замок, сползла по шершавой стене подъезда, уже набирая номер милиции и едва попадая в кнопки.

— Лейтенант Уточкин слушает, — донеслось до меня, словно из бочонка.

— Але, лейтенант! — Едва не плача пробормотала я. — В моей постели помирает грабитель!

— Кто простите? — Поперхнулся невидимый собеседник.

— Я проснулась, — стала сбивчиво объяснять я, — а он лежит рядом, весь в крови. Я не понимаю, как он появился в моей квартире, но, кажется, он сейчас коньки отбросит. Пожалуйста, приезжайте поскорее! — На последних словах мой голос сорвался, а по щекам потекли слезы.

— Девушка, — раздалось недовольное покашливание, — я ничего не понимаю, объясните, в чем дело. Спокойно! — Осадил он, когда я, срываясь, заревела со страху в трубку. — Что произошло?

— Приезжайте, — прошептала я. — Меня убили!

Голос стал еще скучнее:

— Едем. Адрес называйте…

Когда приехала милиция, то соседи предпочли не оставаться в стороне от веселья и снова высыпали на площадку, с любопытством поглядывая на людей в форме.

— Евгения Соколовская? — Строго спросил меня участковый, помятый и не выспавшийся, явно ненавидевший меня за раннее пробуждение и испорченную квартальную статистику по уголовным делам.

Я горячо закивала растрепанной головой.

— Он там! — я ткнула пальцем в дверь. — Я его закрыла, чтобы не сбежал!

— Так вор сейчас внутри? — изумился участковый и переглянулся со своим помощником.

— Ну, да! — воскликнула я, пытаясь открыть вечно заедающий замок. — Я же говорю, я проснулась, а он рядом. В комнате.

Дверь, наконец, поддалась, и мы попали в недра моего давно не убиравшегося жилища.

Соседи дружной толпой сгрудились на входе, с любопытством впитывая происходящий цирк. Стул по-прежнему сиротливо подпирал дверь. Участковый споткнулся о мои туфли, брошенные ночью посреди коридора, и тихо чертыхнулся.

— Где он?

— Там! — кивнула я.

— Балкон есть? — на всякий случай поинтересовался представитель власти, похоже просто набираясь духу для встречи с пойманным и раненным грабителем.

— Есть, но толку-то?! — изумилась я. — Я же на тринадцатом этаже! До земли далеко, до крыши еще двенадцать этажей… Он все равной уйти не сможет.

Смирившись, с тем, что с преступником все-таки придется столкнуться лицом к лицу, с разнесчастным видом участковый убрал стул и с превеликой осторожностью приоткрыл дверь, опасливо заглянув в спальню, которая являлась для меня и гостиной, и рабочим кабинетом. Там царил художественный беспорядок. Вчера, завалившись с вечеринки, я в пьяном угаре стаскивала с себя одежду и бросала куда придется. На крышке открытого ноутбука, словно в насмешку висел крохотный кружевной предмет женского туалета. Шелковое голубое платье яркой лужицей разлилось на ковре посреди комнаты… Рядом с ним вполне определенно и веско валялась белая мужская сорочка. Дальше шла дорожка из двух черных ботинок и носков. Заканчивали картину мятые мужские брюки, явно дорогие и, несомненно, испорченные от такого обращения.