– Дык упала, милок.

Пауза… Еле сдержался чтобы не уточнять на какой предмет упала.

– Бабуль, а где еще болит?

– Дык, милок, везде болит. Но жопа очень, очень.

– Бабуль, а поконкретнее?

– Дык, ктож ее, жопу то разберет. Да и виш какая она большая то у меня. Везде болит.

Хотел поставить диагноз "полная жопа". Сдержался…

Лучше так , чем с надменным видом сидеть и

– Какие жалобы ?

– Вот держите узи (на выбор сдала анализы, сделал фгс – типа посмотри сама, может поймёшь )

– Ага понятно , а болит то что ?

– у меня холецистит , панкреатит и тд.

– хорошо, жалобы то есть ?

И так через одного

Тревожная кнопка, разрешенная законом

А может быть, проблема в нас? Может, всё таки, это мы сами виноваты в том, что нас не уважают, матерят, бьют, убивают? Может, мы сами даём повод для этого неадекватному быдлу? Мы – медики. Мы, в какой то мере, являемся психологами, немного – физиогномистами, иногда – просто "чуйствуем" и "сечём поляну" так, что экстрасенсы обзавидуются. Неужели так трудно с первого взгляда понять, кто и с какой целью пришёл к Вам на приём?

К чему это я?

С приходом в наш травмпункт нового врача, что-то стало меняться. Что-то стало не так, как было раньше. Привычный алгоритм сломался. Если раньше было всё привычно-понятно: самообращение в хламину пьяного Человека Марающего Общество, – маты, – скандал, – драка, – фингалы у дежурной медсестры, врача и санитарки, то сейчас – всё по другому.

Наш новичок принёс на работу свой личный ноутбук с веб-камерой и принтер, забил в комп несколько вариантов заявлений в полицию. И наш кабинет первичного приёма начал активно пользоваться "тревожной кнопкой", успевшей зарасти паутиной без дела.

Например;, если сейчас пьянющий пациент с не угрожающей для его никчемной жизни травмой, только вякнет матом в отношении медработников, мгновенно нажимается "тревожная кнопка" и бухое тело, в полном соответствии со статьёй 20.21 КоАП, неспешно едет в полицейском "бобике", чтобы отдохнуть от мирской суеты 15 суток.

При этом, никаких драк, никаких криков, никакого шума и пыли.

Пару дней назад из стен травмпункта с почестями вывезено тельце пьяной дамы с незначительными ушибами насквозь пропитанного водкой организма, которой очень захотелось справить малую нужду прямо в очереди перед кабинетом. Не снимая при этом зачуханных джинс. В присутствии взрослых и детей. В принципе, поссать на бетонный пол за 500 – 1500 рублей весьма прикольно, с учётом того, что большинство люмпенов имеют явный дефицит бюджета.

Несколько раз полиция вывозила из травмпункта компании подростков 14 – 15 лет, которые, просто куража ради, просто проходя мимо больницы, обращались не за реальной помощью, а чтобы потешить собственное "Йо" и поприкалываться над медиками.

Какое безграничное изумление было в детских глазёнках, когда прибывшие полицейские знакомили их с действующим на территории России Федеральным законом № 71-ФЗ от 28.04.2009 г. "Об основных гарантиях прав ребенка в РФ". И ещё больше вопросительных знаков в зрачках было потом у родителей этих недорослей, когда на дисциплинарной комиссии, им зачитывали положения части 1 статьи 5.35 КоАПП РФ, и их семейный бюджет несколько уменьшался.

Коллеги, врачи! Довольно, хватит! Уважайте себя, уважайте своих сотрудников, не позволяйте быдлу садиться себе на шею.

Лучшая защита – это нападение. Упреждайте любые попытки хамства и насилия в отношении себя и своих сотрудников.

Ранее утро заканчивающегося дежурства

Ранее утро заканчивающегося дежурства. Пелена сна и сигаретного дыма перед красными глазами. Жалость к себе и роптание на судьбу про себя. Свернутый кулек для пепла из квитка за октябрь с вновь четырехзначной цифрой. Чайный пакетик с оторвавшейся ниточкой затонул на дне покрывшегося коричневой коростой стакана. По поверхности остывшего чая расплываются белесые пятна, как от бензина на весеннем асфальте, только не радужные, а монотонно серые, как будни. Морщины на лице. Морщины на судьбе. Мешки под глазами.

Конец дежурства.

Снова звонок, снова откуда-то набрали 5-36. Мерзкая трель телефона, выставленного на самый тихий звук. Сердцебиение, как и двадцать лет назад, сразу после института, когда после каждого звонка, как Булгаков в «Записках молодого врача» Ждал чего-то, что окажется сильнее. Резкий голос: «Да!» «Доктор, это 26-я терапия, у нас дедушка с ректальным кровотечением, нужна колоноскопия! Хирург смотрел. Запись оставил, рекомендует» Сплюнул. «Привозите». Сходить умыться, прогнать остатки так и не приходившего этой ночью сна.

«Я вам говорю я лежу здесь час и жду! Я ветеран труда! У меня льготы и выслуга лет! Я что, не заслужил!?» Скрипучий голос деда периодически срывался на хрип, он сипел, клокотал, бесновался в его старой глотке, кадык бегал по шее как челнок швейной машинки. Лицо его было похоже на черносливину, из двух щелей из-под тяжелых век смотрели белесые глупые глаза. Глаза выражали удовлетворение: «Я жаловаться буду вот что! Сидите, ничего не делаете! Вы еще и зарплату получаете! Я тут два часа езжу по больнице! Сволочи! Я до министра вашего дойду!». «Я в танке горел!» – присовокупил для усиления эффекта дед, которому в Войну было не больше 9 лет. Метая вокруг себя гром и молнии, обрушивая на привезших его сестер потоки воспоминаний, которые, как ему казалось, придают ему внушительности и солидности чередой заслуг, перемежая их требованиями и обещаниями всех возможных бед и несчастий, дед сипел и дергался на каталке. В такт ему поскрипывали колеса. Каталка дергалась, стоя на одном месте.