Ну что же! Признаюсь, я не очень хорошо понимаю, как можно говорить о каких-либо «маниях», если речь идет о прогрессе. Какая нам разница, кто является автором изобретения — англичанин, немец, француз, если в результате мы можем сделать какой-то предмет более полезным и приятным, то есть отвечающим двум самым главным требованиям, к нему предъявляемым?!

Разве не построена мировая промышленность на беспрестанном обмене сведениями между людьми и странами? И разве можно назвать проявлением патриотизма систематическое отрицание, предание забвению, а то и поношение всего нового, что изобрели соседи, пусть это делается и ради предметов, произведенных на родине, но уже устаревших?

Кстати, некоторые «мании», то есть приверженность к «иностранщине», оказались весьма полезны. Наполеон I, сам Наполеон, горько сожалел о том, что в свое время не страдал «манией американизма», а посему не последовал примеру Фултона [39] и не стал использовать силу пара в корабельном деле! А разве Наполеон III потерял бы что-нибудь, если бы последовал примеру пруссаков и снабдил французскую армию игольчатым ружьем?

И являемся ли мы нынче «сумасшедшими поклонниками иностранщины», как склонны утверждать ретрограды, когда множим и множим до бесконечности телефоны Эдисона и Белла?

Итак, вернемся к простым изобретениям, примененным в охотничьем ружье.

Ружье центрального боя, несомненно, одержало победу над всеми прочими, а также и стволы с дульным сужением завоевали прочные позиции в оружейном деле.

Но таково ли положение бескурковых ружей?

Новинку по достоинству оценили как иностранные, так и французские охотники, представители высшего общества. И, как вы понимаете, среди них немало превосходных стрелков…

Что же касается общей массы охотников, то, увы, эти наши собратья проявляют поразительное упрямство и несговорчивость.

Так что же они имеют против бескурковых ружей? Чем они недовольны? Что их не устраивает?

Смешно сказать, но сколько-нибудь серьезных претензий они даже сформулировать не могут, кроме, пожалуй, претензий к внешнему виду бескуркового ружья, которое отличается лишь необычностью, но вовсе не отсутствием изящества.

В одном труде, посвященном охоте, труде, кстати, очень достойном, даже замечательном, я нашел одну фразу, которая меня несказанно удивила, ибо вышла из-под пера несомненно умного человека, прекрасного литератора и страстного охотника. Я сейчас ее вам процитирую: «Несмотря на то что иностранцы с восторгом приветствуют бескурковое ружье и даже несмотря на то что ему прочат блестящее будущее, я его категорически отвергаю, презрев все положительные качества и особую надежность, за которую его так превозносят. И доводы мои, разумеется, далеко не бесспорны, но для меня вполне достаточны и основательны, а заключаются они в одном: ружье это безобразно! Ведь ружье — любимая игрушка и истинная драгоценность каждого охотника, а потому я желаю, чтобы оно было элегантным, изящным и уж ни в коем случае не походило на простую палку!»

Да будет мне позволено возвысить мой голос против этой метафоры, сколь несправедливой, столь и неточной. Бескурковое ружье вовсе не походит на палку!

Ах да! Ну конечно, всех смущает отсутствие курка!

Ах, мой дорогой собрат-охотник! Неужто вы так привязаны к этим боковым крючочкам, которые существуют еще со времен рождения аркебузы? Что касается меня, то я столько раз проклинал их на охоте, столько раз чертыхался, в особенности в лесу, что я просто счастлив оттого, что они исчезли. Думаю, что и все, кому доводилось охотиться на зайцев и бекасов в густых зарослях, частенько богохульствовали ничуть не меньше меня.

Ну да ладно, оставим вопрос об удобстве в стороне, но может ли мне кто-нибудь сказать (с точки зрения эстетики), какую такую особенную элегантность могут придать ружью маленькие кусочки металла, те самые, которые оружейники стараются сделать как можно более миниатюрными, словно прокладывая дорогу к их полному исчезновению. Да никакую, если мне будет позволено высказать мое мнение! Это просто вопрос привычки, и ничего более!

Некоторые охотники утверждают, что отсутствие курков мешает взгляду сосредоточиться на патроннике и как бы не позволяет поместить цель между этими несуществующими уродливыми отростками, то есть как следует прицелиться. Но это ложное обвинение!

Соблаговолите взять на себя труд, о вы, мои читатели, еще не страдающие предвзятостью мнения, проверить действие обычного ружья центрального боя. Возьмите же ружье, зарядите его и прижмитесь к прикладу щекой. Видите ли вы над стволами эти два крохотных крючочка, которые современные фабриканты оружия уже почти свели к нулю? Итак, видите ли вы эти, по мнению многих, столь необходимые, безупречные регуляторы точности стрельбы? Да ведь они едва различимы!

То же самое относится и к ружьям, чьи курки расположены по оси стволов и лишь немного выступают, только когда ружье заряжено.

Да и вообще, зачем я доказываю совершенно очевидные вещи? Настолько очевидные, по крайней мере для меня, что если спустя хотя бы двадцать лет у этих строк найдется читатель, он не преминет высказать мысленно несколько весьма нелестных замечаний по поводу упрямства и слепоты многих моих современников.

Разве не подсмеиваемся мы сами над некоторыми великими людьми, чьи заблуждения вошли в поговорки и стали притчей во языцех! Разве не удивляемся мы их недальновидности? Ведь утверждал же господин Тьер [40] , что железные дороги так и останутся навеки всего лишь дорогостоящими игрушками и что телеграф пригоден разве что для лабораторных опытов! А господин Бабине [41] , тот самый, что сделал вывод о невозможности передачи сообщений по телеграфу через океан! А Араго [42] уверял, что пассажиры не смогут проезжать в вагонах по туннелям, потому что они задохнутся! И так далее и тому подобное! Сколько еще было в истории подобных утверждений!