Некоторые писатели недоуменно вопрошают, как можно (если вообще возможно) совместить право использования запрещенных средств охоты с законом, формально запрещающим даже хранение подобных средств и карающим за это деяние по всей строгости? Право входит в неразрешимое противоречие с законом! Придется разделять факт применения орудия и факт хранения?! И как отличить капкан, силок или сеть, поставленные на вредных животных (то есть для уничтожения настоящих врагов собственника) от таких же капканов, силков и сетей, предназначенных для поимки дичи (то есть для браконьерства)? Что же, выходит, цель оправдывает средства?

Многие браконьеры, хранившие и хранящие у себя запрещенные средства охоты, могут, словно щитом, прикрываться статьей 9 и утверждать, что оные средства предназначались для уничтожения вредных животных, если представители закона обнаружат у них эти средства. Но данная статья не является оправданием и не сулит безнаказанности нарушителям закона в этом случае, как и в случае, когда судье приходится различать факт уничтожения вредных животных от факта обыкновенной охоты. Для должностного лица главную роль в этом случае будут играть обстоятельства деяния, и оно (должностное лицо) будет обязано внимательно изучить запрещенное средство, навести справки о привычках и законопослушности человека, находящегося под следствием.

Разумеется, необходимым условием для того, чтобы хранение и применение запрещенных средств охоты было легитимным, является факт нанесения значительного ущерба землевладельцу или арендатору со стороны животных, а также угроза повторного нанесения ущерба тому же лицу.

Судьи склонны признавать за землевладельцами, арендаторами и фермерами право подкарауливать в засаде животное, нанесшее их хозяйству значительный ущерб. Многие даже склонны считать, что собственник вправе преследовать вредоносное животное на территории соседа, если оно было «застигнуто на месте преступления», вспугнуто и обращено в бегство. Мнения судей и охотничьих писателей разделились только по поводу того, имеет ли право собственник преследовать и уничтожать на чужой территории причинившее ему вред животное без согласия хозяина того участка, где оно укрылось, спасая свою жизнь.

Если землевладелец или фермер, воспользовавшись своим правом на защиту собственности, убивает вредителя в период, когда охота запрещена, он имеет полное право доставить добычу домой. Убитую таким образом дичь префект полиции может разрешить перевозить по территории департамента, ибо невозможно требовать, чтобы ее тотчас же употребили на месте. Таким образом, отчасти смягчается суровость статьи 4 относительно правил перевозки дичи в период, когда охота запрещена.

Если же убито животное, которое невозможно рассматривать в качестве дичи, то его вообще разрешено продавать и перевозить в любое время года.

Закончу я наше толкование статьи 9, пожалуй, еще одним очень важным замечанием. Дело в том, что закон разрешает землевладельцам изгонять из своих владений и убивать вредоносных животных, которые наносят ему ущерб, прибегая к подобным мерам лишь в качестве защиты собственности, но ни в коем случае не разрешает нападать на животных первым, если они ведут себя смирно и не причиняют вреда. Об этом надо всегда помнить, в особенности же в тех случаях, когда землевладелец или фермер, осуществляя свое право на защиту, могут повредить интересам третьих лиц, например арендаторов охотничьих угодий.

Нельзя допустить, чтобы кто-либо в своих корыстных целях принялся злоупотреблять правом уничтожения вредоносных животных. Арендатор охотничьих угодий, как и фермер, вносит определенную плату за то, чтобы иметь возможность получать удовольствие от охоты, вот почему и его право получить за свои деньги то, на что он рассчитывал, должно быть защищено, ибо оно священно.

Итак, когда речь идет о необходимости истребить тех или иных диких животных, коих можно причислить к дичи, фермер должен доказать, что они наносят его хозяйству действительно значительный ущерб. Если же речь идет о землевладельце, сдавшем свои охотничьи угодья или их часть в аренду и настаивающем на своем праве уничтожения хищных или вредоносных животных в качестве защиты собственности, то в данном случае судьи должны с еще большей строгостью отнестись к представленным доказательствам необходимости подобных действий. Почему? Да потому, что землевладелец в качестве арендодателя обязан обеспечить своему арендатору спокойную жизнь и возможность вдосталь насладиться охотой, тем паче что он извлекает дополнительный доход.

Таким образом, было бы вопиющей несправедливостью, если бы он, двусмысленно толкуя текст закона, истребил бы на своем сданном в аренду участке дичь и сделал бы право на охоту, которое он продал арендатору, чистой иллюзией.

Целая серия правонарушений связана со статьей 11 закона об охоте. Так как их весьма много, мы ограничимся рассмотрением только основных.

Мы уже говорили о том, что определенного рода подозрения по поводу законопослушности охотника могут возникнуть даже в том случае, если он просто вышел в поле с легавой собакой в то время, когда охота запрещена. А вышел он для того, чтобы потренировать своего верного друга. Тем более такие подозрения возникают, когда в лес или поле выходит охотник с гончими. В таком случае даже не важно, вооружен он или нет. Собаки сами прекрасно умеют охотиться и часто без особых науськиваний бросаются вслед за дичью и ловят ее.

Однако для того, чтобы обвинить хозяина собак в совершении преступления, необходимо, чтобы он присутствовал при сем и подбадривал бы собак криками. Если собаки сбежали с псарни и принялись травить дичь по своей воле, то состава преступления нет, а посему хозяину собак можно будет вчинить только гражданский иск.

С другой стороны, землевладелец или арендатор охотничьих угодий, коим нанесли ущерб чужие гончие, не имеет права не только убивать нежеланных гостей, но даже и вести по ним огонь с целью запугивания. Человек, прибегший к таким мерам, будет принужден возместить убытки хозяину убитой или раненой собаки, да к тому же он может быть подвергнут судебному преследованию по статье 480 Уголовного кодекса.