– О кей, – сказала она. – Может быть, в другой раз.

Положительным моментом в произошедшем было то, что ее аппетит исчез – там не осталось никакой еды, хоть выпрашивай объедки. Она ушла в спальню, чтобы сесть за домашнюю работу и отвлечься от мыслей о семье. Полчаса спустя, как раз, когда ужин братьев подходил к концу, а Эмма закончила свою домашнюю работу по физике и сделала половину задания по английскому, она услышала голоса по другую сторону стены. Папа и Лэнс. Эмма погрузилась с головой в свою домашнюю работу, зная, что если она не закончит ее сейчас, она может не закончить ее вовсе.

Голоса за стеной стали громче и она вздрогнула. Отбросила свои книги и притянула ноги к груди, обняв их руками. Насколько плох будет сегодняшний вечер? Она закрыла глаза, но от этого крики стали только отчетливей. Изнеможение просочилось сквозь нее, когда она услышала их спор. Лэнсу нужны были деньги. Опять. У отца не было достаточно денег, чтобы ему дать. Опять. Она ненавидела их голоса, просачивающиеся сквозь стену в ее спальню, от которых в ее животе закручивались узлы.

Она вздрогнула, когда что-то ударило по стене. Осколки разбитого стекла со звоном посыпались на пол. Лэнс. Отец никогда ничем не швырялся, но она могла представить его сжимающим и разжимающим челюсть в попытке удержать свой нрав в узде. За исключением нескольких случайных происшествий много лет назад, ее отец никогда не бил своих детей, но она знала, что ничто не высечено на камне. Она боялась, что однажды Лэнс попадет под отцовский кулак, и она не хотела оказаться в радиусе 10 миль, если такое когда-нибудь случится, даже если Лэнс заслужит это. Она не хотела стать свидетелем реакции Лэнса или увидеть, как ярость превратит ее отца в чужака.

Не желая оставаться поблизости и узнавать, чем закончился сегодняшний спор, она надела туфли, пересекла короткое расстояние до ее личного выхода, и выбежала в ночь. Идти было некуда и она пошла вниз по улице, кидая быстрые взгляды через окна соседей. В одном доме она увидела молодую пару, танцующую посреди кухни. Мужчина наклонился и прошептал что-то женщине в ухо. Женщина запрокинула голову назад и рассмеялась в потолок. Эмма остановилась, наблюдая, как они кружатся в танце, и спросила себя: «Вели ли себя когда-нибудь ее родители, как влюбленная пара?»

Почувствовав вину, шпионя за соседями, она отступила к Лэджерам. В их доме было темно, только фонарь над крыльцом сиял, как маяк в ночи. Она была рада, что Райли не воспитывается в доме, где деньги ограничены и ежедневно вспыхивают ссоры и скандалы. Он заслужил все, что имел: замечательных родителей, деньги, любовь и смех. Она готова пожертвовать чем угодно, чтобы избавить его от такой жизни, как у нее.

Время, проведенное в одиночестве на переднем крыльце Лэджеров, притупило ее беспокойство. Она прислонила голову к высокой спинке плетеного кресла и выдохнула; ее дыхание поплыло вверх струйками пара. Она натянула рукава своего свитера на замерзшие ладони и скрестила руки на груди, чтобы согреться. Даже мерзнуть на переднем крыльце у Лэджеров было все равно лучше, чем находиться дома. Она задалась вопросом: «Ее семья всегда была такой неблагополучной, или это было только естественное последствие ухода "жены-тире-матери"?»

Даже сегодня Эмма не могла объяснить, что пошло не так и почему ее мама ушла. Конечно, ее родители иногда ссорились, как и все родители, но ни один из их споров не заканчивался битым стеклом и синяками. Тогда она жила в доме, деля комнату с Ленни и Лукасом. Лэнс был настоящей звездой баскетбола, а Логан был лучшим учеником в классе. Тогда денег у них было не больше, чем сейчас, но они были счастливее. Или Эмма так думала. Но однажды она проснулась, а ее мама…ушла. Не оставив записку, не попрощавшись. Просто ушла.

Уход мамы расколол семью, изменив всё и всех. Логан ушел в книги. Лэнс стал раздражительным и озлобленным, Ленни и Лукас перестали подчиняться правилам, а отец вроде как ожесточился. Он всегда был спокойным человеком, но Эмма плохо помнила его до того, как все изменилось. Чем больше она пыталась вспомнить, тем туманнее был образ. Эмма помнила отца, целующего ее на ночь, дающего ей пять, когда Райли рассказывал ему о какой-нибудь ее выходке на баскетбольной площадке и вытирающего ей слезы, когда она получала ссадины. Но у нее не было никаких доказательств, что эти воспоминания были реальными. Как могла его любовь к единственной дочери исчезнуть в одночасье? Где-то глубоко внутри он по-прежнему любил ее, верно?

Эмма покачала головой, не доверяя себе продолжать думать в этом направлении. Она переключила внимание на баскетбол. Первая игра Брэдшоу будет завтра, с командой из старшей школы Джефферсон и Эмма еще не знала, готовы ли Брэдшоу к настоящему состязанию. Да, игра команды улучшилась, но баскетбол в приятной, управляемой, дружеской обстановке сильно отличался от безумного баскетбольного матча с игроками, которые скорее повалят тебя на землю, чем дадут свободно пройти. Команда будет выглядеть и чувствовать себя совсем иначе после своей первой игры.