Такой невероятный трюк наверняка внесли бы в Книгу рекордов Гиннесса, если бы только кто-то об этом знал. И наши моряки-подводники точно стали бы знаменитостями. И надолго. Потому что прыгать с парашютом на подводной лодке – на такое вряд ли бы кто-то решился. И экипаж субмарины тоже ощущал себя далеко не по-геройски. Страшно было всем. Одно дело – танк. И то, боевую машину в воздухе крутит по-всякому. Правда, устойчивость у бронемашины лучше, и она все равно после пары кульбитов летит к земле гусеницами. А что будет с субмариной? Подводная лодка имеет совсем другое конструктивное решение, нежели танк. Двигатель и дифферентная цистерна – в корме, а в носовой части только несколько торпед и сам торпедный аппарат. Не было никакого сомнения, что задница потянет субмарину вниз, закрутит штопором, и тогда уж никакой парашют не раскроется. А если и раскроется, то его тут же накроет корпусом «Макарова». И – прощайте, молодые годы!

Подводное судно и в самом деле стало потихоньку принимать вертикальное положение, и Морской Волк уже в который раз обругал себя за то, что согласился на такое безрассудство.

Резкий рывок сбил Макарова с ног. Однако командир тут же поднялся и сразу почувствовал, что крен исчез и судно резко замедлило скорость падения. Значит, парашюты открылись вовремя. Оставалось только дождаться приводнения. Спустя чуть больше минуты случилось и оно. В воде, правда, лодку здорово побросало вверх-вниз да в разные стороны, но это скорее было больше опасно для экипажа, получившего синяки и шишки, нежели для прочного корпуса субмарины.

– Ну, Николай Давыдович, кажется, пронесло, – с облегчением произнес Макаров, глядя на потирающего ушибленное плечо старшего помощника. Тот только поморщился в ответ. – Надо будет у штабистов взять значки за прыжок с парашютом, – пробормотал командир, занимая свое, уже ставшее родным место – у перископа. Лодка перестала болтаться и заняла, устойчивое положение. – Доложить по отсекам о повреждениях, – приказал командир.

По всей видимости, приводнение прошло успешно. Во всяком случае, для лодки. Никаких повреждений узлов или агрегатов обнаружено не было, и командир приказал осмотреть внешнее состояние субмарины. Там тоже все было в порядке, кроме того, что один из парашютов запутался в гребном винте. Однако стропы быстро перерезали, освободив ходовую часть, парашюты, по приказу командира, упаковали в тюк, на всякий случай привязали к нему двухпудовую гирю, взятую во временное пользование у командира БЧ-5, и отправили всю эту поклажу на морское дно. Лишние улики Морскому Волку были без надобности. Оставлять парашюты на борту судна тоже не имело смысла. Да и места на небольшой посудине они занимали бы чересчур много. Покончив с осмотром и уничтожением следов, Макаров приказал погрузиться на перископную глубину и дать связь с вице-адмиралом Столетовым.

– Товарищ вице-адмирал, – бодро доложил Морской Волк, – приземление, то есть приводнение, прошло нормально. Повреждений ни у членов команды, ни у субмарины нет. Нахожусь на глубине десять метров. Горизонт чист. Иду на помощь к батискафу.

– Илья Валентинович, – услышал капитан второго ранга слегка искаженный электронным эхом голос Столетова, – иди сначала на обследование к леднику. Тебе оттуда до него ходу всего ничего. За двадцать минут доберешься. Не надо терять лишнее время на хождение туда-сюда. В батискафе лишний час подождут.

– Но… – начал было Морской Волк, но вице-адмирал перебил:

– Ничего с ними не случится. Следуй к леднику. Это приказ. Все, конец связи.

Приказы Макаров обсуждать не привык. Такого на флоте не принято, и через двадцать минут лодка подошла к искомой точке. Морской Волк отдал команду на всплытие и вместе с палубной командой вышел на свежий воздух.

Впрочем, свежим назвать его можно было весьма и весьма условно. В ноздри вместо привычного океанского ветра ударила едкая вонь разложения.

– Назад! – резко приказал капитан второго ранга и лично плотно задраил внешнюю переборку. – Начхима ко мне. Вот что, старлей, – обратился командир к молоденькому начальнику химической службы, когда тот появился в рубке, – там, наверху, что-то вонючее, чего здесь быть не должно. И это мне очень не нравится. Давай, облачись там во что положено, в химзащиту свою, и возьми пробы воды и воздуха. Сдается мне, тут что-то не то. Может, даже испытывали втихаря какое-нибудь новое химическое оружие. Так что смотри, поаккуратнее там.

– Есть поаккуратнее, – козырнул старший лейтенант, крутанулся на пятках и вышел.

– Не нравится мне все это, – повторил командир, пытаясь разглядеть в перископ хоть что-то, что дало какое-нибудь объяснение этому муторному запаху.

– Товарищ командир, – донесся из передатчика голос начхима, – я на верхней палубе.

– Докладывай, что у тебя там? – приказал Морской Волк.

– Ну, я так сразу не определю, – уклончиво ответил старший лейтенант, – нужно будет провести кое-какие анализы. Для дыхания воздух не опасен. Вонючий только. Море и лед какие-то желтоватые. И рыбы дохлой до черта плавает. Скорее всего, в воду попал какой-то ядовитый химикат. Не знаю – откуда.

– Ладно, – отозвался командир, – мы идем к тебе.

Начхим не преувеличивал. Вода и в самом деле была окрашена в неправдоподобно желтый цвет. Небольшие льдины, которые плавали поблизости, тоже отливали желтизной. А кроме дохлой рыбы один из офицеров разглядел и плавающего неподалеку дохлого тюленя.

– Ох, не нравятся мне эти местные браконьеры, – настороженно произнес Морской Волк, оглядывая в бинокль окрестности. – И методы у них странные. Ладно бы динамитом рыбу глушили. Но чтобы вот так, ни себе, ни людям… Николай Давыдович!