Она была совершенно другой. Непохожей на модных пригламуренных куколок. Впервые Саша сначала обратил внимание не на фигуру, а на осанку: расправленные плечи, длинная шея и совершенно прямая спина, как будто их обладательницу только что выпустили из пансиона благородных девиц. Белая кожа с тонким румянцем напоминала о полотнах великих мастеров. Толстая русая коса, как экзотическая змея, обвивая шею, спускалась по груди к талии. Самсонову, обычно равнодушному к женским прическам, неимоверно захотелось ощутить в ладонях тяжесть этой шелковистой косы.

Девушка не пританцовывала, не заигрывала с публикой и даже одета была более, чем скромно: в воздушное голубоватое платье до колен в духе девчачьих принцесс. Легким намеком на сексуальность была только помада, алая, как пионерский галстук. И все же певица мощными волнами источала немыслимой силы обаяние. Самсонов внутренне собрался в охотничью стойку и превратился в слух.

Музыка разрушила все. Привычные три аккорда, дешевые дискотечные ритмы. И чудовищной глупости текст про «два карата расставанья». Нет, у нее был приятный и даже сильный голос с будоражащей хрипотцой. Профессиональным ухом Саша улавливал на низких нотах потенциальную глубину. Она могла бы порвать многотысячный зал, а пела какую-то дрянь. И ведь чисто пела. Но... «два карата расставанья»? Серьезно?! Преступление!

– Кто ее продюсер?
– Саше даже стало любопытно, какой идиот дал ей материал.

– Воропаева. Это она меня пригласила сюда.

– Да ладно!
– Самсонов вспомнил неугомонную тетку, которая добивалась встречи всю последнюю неделю.
– А девочку как зовут?

– Ты чего, Сань? Это же Эмилия. Ее писали у меня в студии. Воропаева упоминала, что давала тебе демо. Я думал, ты узнаешь.

– Каюсь - не слушал.

– Она неплохая. С музыкальным образованием, кстати. И работать с ней легко, и голос отличный.

– Это что, реклама? Ты на чьей вообще стороне?

– Да я не из-за работы! Просто жалко ее, Воропаева упертая, как черт. Нашла какого-то композитора, только его песни и берет в работу. Девчонка мучается, но матери слова поперек не скажет.

– Матери?

– Так она же дочка Воропаевой. Странные, конечно, у них отношения, но это не мое дело. Мне за студию платят, а там пусть как хотят.

Эмилия отпела свое и ушла со сцены. Самсонов все не переставал думать о ней, забыв даже про голодный желудок. Впрочем, к концу концерта наваждение рассеялось, и он снова вернулся мыслями к сочному стейку и запотевшей бутылочке нефильтрованного. Но на его пути к горячему ужину возникло новое препятствие в лице Воропаевой.

– Александр, какая встреча!
– эта махонькая женщина едва доставала ему до плеча, но обладала какой-то необъяснимо жесткой хваткой, из-за чего рядом с ней он все время чувствовал себя зажатым в тисках.

– Галина, - он натянуто улыбнулся.

– Я так рада, что Вы увидели Эмилию своими глазами! Уверена, нам с Вами есть, что обсудить.

– Видите ли, я как раз спешил ехать...

– Позвольте мне угостить Вас ужином. И Вашего друга, разумеется. А Эмилия к нам присоединится чуть позже. Можем поесть здесь, но буквально через дорогу отсюда есть отличный стейк-хаус.

«Эта ведьма читает мысли?» - пронеслось в голове Самсонова, и желудок отчаянно заурчал. И хотя здравый смысл требовал уносить ноги, образ стейка прочно поселился в его сознании. «В конце концов, она как минимум должна компенсировать мне этот ужасный вечер», - убедил себя Саша и решил согласиться.

– Я бы с удовольствием с Вами посидел, но меня жена заждалась, - Олег поспешил ретироваться.

И Самсонов последовал бы за ним, не возьми над ним верх примитивное чувство голода. Но разум молчал, и Саша послушно отправился в ресторан с Воропаевой.

Он заказал хороший кусок говядины средней обжарки с кислым малиновым соусом. В своем положении Самсонов мог себе позволить стать гурманом. Он и дома баловал себя высокой кухней, собирал друзей на изысканные блюда. Но ближайшую его компанию составляли матерые рокеры, выросшие во времена дефицита и далекие от пищевого гедонизма. Они могли назвать от силы пять сортов сыра и довольствовались малым, было бы чем запить.

Саша и сам не знал, откуда у него завышенные гастрономические запросы. Закончил институт радиосвязи, жил в общаге, питался дешевыми сосисками и слипшимися пельменями. Матушка к его приезду в родной Питер из года в год накрывала праздничные столы с оливье и селедкой под шубой, щедро сдабривая шедевры провансалем.

По молодости Самсонов и на Арбате сиживал, слушая новую музыку свободы, и пропадал на рок-фестивалях, и за праздник почитал в девяностые отобедать двойным чизбургером на Тверской площади, у рыжего клоуна в желтых штанах.

А потом как-то довелось попасть во Францию. И тут накатило. Сыры, цыпленок в вине, рестораны со звездочками. Узнал, чем руккола отличается от салата корн, что можно есть у артишока, и где на Монмартре подают лучший луковый суп.

Когда Самсонов с единомышленниками создал рок-радио, и «Легенда» стала набирать обороты, он работал в пиковые эфирные часы. Карьера пошла в гору. И первые гонорары он спускал на загадочные штуки вроде фондюшницы, японских ножей или отличной швейцарской сковороды для гриля. Ребята крутили пальцем у виска, но вкусив каре ягненка однажды, он не мог снова вернуться к кильке в томате.