– Вот он… – тот, что помоложе, ткнул в меня пальцем, говоря с галилейским акцентом. – И ослица подъяремная рядом с ним. Всё как сказал наш Учитель.

О каком ярме он говорит? Я посмотрел на Атнат: не было на ней никакого ярма. Насколько я знал, ярмом называли деревянную колоду, что вешали на шею волам. Ну висело на спине вьючное седло, и что? Мешки, что привезла мама, хозяйка унесла в дом, а Иов расстегнул подпругу, но седло не стал снимать.

В чем тут наша вина?..

Тем более сегодня была не суббота, в которую нам, ослам, нельзя носить седло, хотя бы оно было положено с пятницы, а вот попону можно было носить всю субботу, но она должна быть привязанной в пятницу, а если седло привязано с целью согреть, то пусть висит, а если забыли снять, то вина хозяина: и он, и осёл – оба нарушили субботу116…

Кошмар!

Иногда я просто не понимал людей и тогда задавался вопросом: зачем так усложнять себе жизнь? Почему верблюд должен ходить в субботу с уздой, а верблюдица с носовым кольцом, лошадь с цепью, баран с подвязанным кверху хвостом, а коза должна быть обязательно с перевязанным выменем? И почему буйвол – домашнее животное, а собака – дикая? При этом и страус, и летучая рыба – птицы117. От всех этих «почему» моя ослиная голова шла кругом. Получалось, что чем больше я умнел, слушая книжников, – тем больше тупел, понимая, что мне никогда не понять загадочных и хитрых евреев.

Хотя, с другой стороны, то, что они сделали субботу выходным, лично меня устраивало.

Вообще суббота в Иудее – особенный день, святой, я бы сказал – праздничный. И хотя я не любил вечно умничающего левита, приходящего к нам во двор, но с тем, что он говорил, я был полностью согласен. А говорил он, что и скоту нужно отдыхать в субботу, не перевозить каких-либо тяжестей и не утруждаться.

Вот так-то.

Но сегодня была не суббота, и ни о каком выходном не могло быть и речи, что, собственно, и подтвердилось походом Атнат с хозяйкой в город.

Я посмотрел на пришельцев. Они улыбались.

Это меня насторожило.

Насколько я знал, люди не могут долго улыбаться. Им свойственно чередование чувств. Иного слова я не мог подобрать в силу ограничения собственного словарного запаса. Если улыбка не сходит с лица, значит, что-то здесь не так: человек или блажной, или очень счастливый. Одно из двух. На блажных они не были похожи, а в чем их счастье – я не знал.

Зачем пришли эти люди и кто они, я не ведал. Я вообще их видел впервые. Хотя у меня были смутные догадки, но я не стал говорить об этом вслух, оглашая окрестности своим ослиным ревом. Всё равно никто ничего не понял бы, только огрели бы палкой по хребту, чтобы не орал не по делу.

– Эй, есть кто здесь? – молодой приставил руки ко рту и крикнул. Из дома никто не выходил. – Наверное, никого нет, – дернув плечами, он посмотрел на своего спутника и выразительно кивнул, как бы спрашивая: «Ну и что дальше?». – Что делать будем, Левий?

– «Отвязав, приведите ко Мне», – сказано было нам, – второй пришелец, выглядевший лет на сорок, стал разматывать веревку, намотанную на опору ворот; второй конец в виде петли был накинут мне на шею и не давал возможности сбежать еще раз. Так решил Иов – ожидая исполнения пророчества…

– Зачем отвязываете осленка?! – голос хозяйки дрожал. – Симон, иди скорей сюда! – быстрым шагом к нам шла возбужденная Сара, нервно теребя фартук.

– Он надобен Господу, – Левий провел рукой по моему загривку.

– Сбылось!.. – женщина всплеснула руками, охнула и, не доходя до калитки, привалилась к каменному валу, давя пучки иссопа118, буйно растущего вдоль всей кладки. В воздухе тут же запахло мятой, источаемой раздавленной душистой травой.

– Марк, помоги ей, – старший посмотрел на Сару, привалившуюся к забору.

– Что с ней? – на пороге появился Симон, запястья, которого были в глине. Глядя на незнакомого человека, усаживающего его жену на лавку, горшечник вытер руки о края туники и побежал к своей жене.

– Сказали, что осленок нужен Господу, а она обомлела почему-то… – Марк в недоумении посмотрел на женщину за плечи. – Воды принеси, – потребовал он глядя на подбежавшего человека.

– Да, да! Конечно! Ей нужно воды, – хозяин развернулся и кинулся в дом, крича на ходу: – Иов, Иов! Иди скорей сюда! Наш осленок Господу понадобился! Счастье-то какое!

«Странные они какие-то», – думал я, глядя на суетящихся во дворе людей. Бегают, волнуются. А в чём суть проблемы, никто не соизволил объяснить. О том, как я мог понадобиться Господу, мне было невдомёк. Если принести меня в жертву – извините, но ослов в Иерусалиме не убивают и в жертву не приносят. Может, чего привезти надо – ну там дров каких, кувшины с вином – так я завсегда рад постараться, только я не обучен…

– Что там у тебя, Симон? – за межевым валом показались соседи, привлеченные шумом.