– Кажется, мы вместе делаем одно и то же дело. Но если вдруг еще кто-нибудь заинтересуется твоей работой в госпитале, – немедленно сообщишь районному дознавателю.

– Слушаюсь, ваше Величество!

Хозяйка дома провожала супругу Фаррати с трепещущим от переживаний сердцем. А ну как вдруг спросит Миротворная о вчерашнем вознаграждении? Однозначно на такой вопрос в ответ никто соврать не осмелится.

Но все обошлось. Ее Величество лишь беглым взглядом прошлась по комнате и горделиво вышла наружу. Само собой что и хозяйка вынуждена была податься во двор и провожать с поклонами высочайших посетителей до середины улицы. Зато там, когда отставная медсестра провела взглядом по сторонам, то получила очередной шок для своего переполненного эмоциями сознания: всюду, везде и на всем где только было возможно стояли, выглядывали и громоздились жители Куринагола. Наверняка половина обитателей столицы собралось как на самой улице, так и на соседних, настолько их подогрела молнией распространившаяся новость, что супруга Фаррати с толпой иностранцев и придворных нагрянула в гости к никому неизвестной пожилой женщине. Да еще и долго там находилась, о чем свидетельствовали многочисленные повара, доставившие обед и все к нему полагающееся.

В таком пристальном внимании ко всему событию получился огромный и неожиданный перебор. Странная вежливость Мирты Миротворной привела к неприятным результатам: теперь о бывшей старше медсестре знали все. Именно с этими мыслями перепуганная женщина вернулась домой и, плотно закрыв дверь и окна, еще долго разглядывала в щелочки между занавесками бурлящее на улице столпотворение. Затем словно в трансе уселась за стол и пересчитала находящиеся в кошеле золотые монеты. Но только через долгий час она вдруг широко и по-детски улыбнулась от пришедшей ей в голову гениальной идеи:

«Я ведь теперь могу купить какой угодно дом, в каком угодно месте! – она со щемящим душу восторгом припомнила свою малую родину, пригороды прекрасного портового города Дазынкеля и чуть не застонала от нахлынувшей ностальгии: – Море! Теплое море, видимое из окна! Решено: отправляюсь в Дазынкель немедленно! А деньги? – она с испугом посмотрела на плотно запертые двери и окна. – Как быть с деньгами? Меня же ограбят, убьют и сто раз перед этим изна… хм, ну это вряд ли… Кому я такая нужна? А вот когда буду жить на побережье… вот тогда я сама, кого угодно поимею!»

Так и не обзаведшаяся семьей женщина вдруг вспомнила, что ей всего сорок два года и она всегда в составе госпиталя пользовалась успехом не только у больных, но и у вполне бравых и лихих вояк. Сладкие мечты и создании своей собственной семьи опять сменились опасениями за собственные капиталы. Но сразу пришла в размышлениях спасительная подсказка:

«Онтарский банк! Он ведь теперь открыл свои отделение не только в Куринаголе, но и во всех крупных городах Орды. Я точно помню, все только об этом и говорят. И для меня эти банки сейчас – просто гора с плеч!»

А ведь еще совсем недавно бедная женщина вслух насмехалась над теми людьми, которые собирались отдавать собственные деньги на хранение в чужие руки. Мол, будут у нас деньги, мы и сами их сберечь сумеем и найти применение.

Вот как быстро меняется, порой, судьба человека.

Хотя, как правило, в хорошую сторону судьба поворачивается во много раз реже, чем в плохую. Главное, для счастливого человека, оказаться вовремя и в нужном месте.

А вот невезучие, и списанные из войска сослуживцы, в очередной раз оказались как раз не там, где следовало. Хотя это тоже, если рассуждать философски, с какой стороны смотреть. Ведь окажись они еще на плаву совсем крохотный отрезок времени без помощи, им вообще пришлось бы уйти из этой жизни без единого шанса на ее улучшение. А так, хоть они и попали к наемным убийцам, пиратам, преступникам, похитителям детей и работорговцам, у них оставались шансы на некоторое улучшение собственной доли. Шансы мизерные, почти не видимые, но! Все-таки они были!

Пока их доставали из воды, Уракбай от бессилия и последнего радостного всплеска эмоций потерял сознание. А когда стал приходить в себя, с благостью ощутил себя живым и мысленно воскликнул с благодарностью к року:

«Все! Отныне обязуюсь вести честную и правильную жизнь! Никаких афер, воровства и шулерства! Никаких вульгарных или нечестивых слов! Никакого обмана! Обещаю!»

Потом открыл глаза, несколько раз дернулся всем телом и изверг из своего рта самые грязные и непристойные ругательства. Потому что увиденный кошмар сразу заставил Дельфина забыть обо всех только что данных обещаниях. Мрачный, сырой и пропитавшийся насквозь омерзительными запахами трюм был до жуткой тесноты заполнен закованными в кандалы пленниками. Разного пола. Причем не только взрослыми, но и подростками, а то и вообще; детьми до десятилетнего возраста.

Затянувшееся сквернословие довольно невежливым пинком ноги оборвал сидящий рядом мужчина, давно небритое лицо которого украшало несколько свежих синяков и ссадин разной величины:

– Очнулся? Так чего орать как скир недорезанный? Или хочешь чтобы охранники к нам спустились для очередного развлечения? – затем мужчина тяжело вздохнул и добавил: – Хотя им тут уже и развлекаться не с кем: кого могли избили, кого хотели – изнасиловали, а в последний день только пищу и воду вниз швыряют, носы при этом отворачивая. Да вот, вас сбросили…