Защищавшиеся Эль-Митоланы во главе с герцогиней нанесли максимальный по силе магический удар по оставшейся в строю троице, и те погибли сразу. Беспощадное и кровавое сражение практически завершилось.

А уже потом, прикрывая друг друга остатками магической защиты, Ранек и Цай пробежали разделявшее их от повозки врагов расстояние и безжалостно порубали своими мечами последнего, обессиленного вражеского колдуна. Тогда как Вилейма несколькими ударами рапиры прикончила последнего нападающего из простых воинов, добила двух тяжело раненных метательными ножами и бросилась помогать Уракбаю, у которого оказались две колотые и одна рубленая раны, к счастью не опасные для жизни и даже для здоровья.

Ранек с Цаем осторожно заглянули внутрь вражеских экипажей и с облегчением заговорили:

– Пусты!

– Кажется, всех успокоили.

– Ага, только вот с последним поспешили. Могли бы живым взять.

– Чем? У меня сил даже на Паутину не осталось. А у тебя?

– Самый тонкий щит еле держал. Если бы он нас сверху шарахнул…

– Вот видишь! А что наш герой притих?

Они осторожно приблизились к Заринату, замершему в самом центре залитого кровью треугольника. На губах у того блуждала хорошо знакомая улыбка неполноценного увальня, а бессмысленные глаза отстранение наблюдали за указательным пальцем, который водил по большой зазубрине на лезвии меча, словно палец был сам по себе. Все его тело как-то странно и часто вздрагивало, будто через него продолжали проходить магические удары. Сообразительный возница прокашлялся и перешел на спокойный, отеческий тон:

– Заринат молодец! Сильный Заринат! – Оглянувшись на сидящего в стороне бледного Уракбая, которому хозяйка ловко накладывала повязки, он получил от молодого ордынца поощрительный кивок и продолжил: – Заринат – хороший воин. Лучше всех!

Как-то эти утверждения не слишком тронули бывшего десятника. С явной скорбью, продолжая вздрагивать и не прекращая изучать заусеницу, он заговорил грустным голосом:

– Меч плохой. Очень плохой! И щит тоже. Надо покупать в Энормии. Или в Спегото… Там мечи хорошие.

Ранек напрягся, его уставшие, с краснотой после смертельного боя глаза загорелись интересом:

– А ты что, бывал в Спегото?

– Не помню… – выдал воин после раздумья. – Может быть.

Цай показывал мэтру знаками, что недавнего берсерка следует разоружить, успокоить, да и снять с него окровавленную одежду. Потому что выглядел он так, словно его специально облили кровью, обвешали кишками, а потом все это запекли над огнем. Молодой ордынец пока сам нуждался в помощи, а оба колдуна-комедианта почему-то не решались командовать ветераном. Да и меч опасались забрать после всего увиденного во время сражения. Поэтому им ничего другого не оставалось, как продолжать льстить ветерану, словно маленькому ребенку:

– Заринат самый сильный. И отлично поработал. Теперь Заринат будет много кушать. Ты хочешь кушать, Заринат?

На изуродованном лице появилось узнаваемое выражение. А кадык ощутимо дернулся от сглатываемой слюны.

– Заринат поработал. Заринат будет кушать.

– Ну вот и хорошо, – продолжал по-отечески бормотать Цай. – Только надо сначала помыться. Посмотри на себя, весь грязный. И бросай этот плохой меч, он тебе пока не нужен.

Так, приговаривая, он подвел воина к бочонку с водой на запятках повозки и стал щедро поливать на руки, и лицо бывшего десятника. Тот всегда любил мыться, а получив разрешение на полноценное купание, моментально разоблачился полностью. А там открылось столько страшных следов от ожогов, что герцогиня, неосторожно приблизившаяся, сразу повернула обратно и поспешила привлечь отбежавших на порядочное расстояние похасов. Ранек тоже скривился и нашел для себя занятие на тракте. Туда как раз приближался тот самый небольшой обоз, замеченный ими задолго до сражения. Насторожившиеся крестьяне с явной опаской посматривали на мэтра. Но ни герцогиня, ни Цай не сомневались в его способностях наладить любые знакомства.

Возница продолжил заниматься омовением Зарината, прислушиваясь к советам Уракбая, который приковылял и уселся рядом.

– Да ты не бойся, смелей ладонью води, кожа у него не отвалится. Крепко держится. И не лопнет от прикосновений. Наоборот, он любит, когда ее слегка трут. И вообще, жутко купаться любит: так и не вылезал бы из воды.

– Ха! А как же его обжорство? Мне казалось, что он только поесть любит.

– Тоже верно, – заулыбался Уракбай. – Но тут можно сказать так: Заринат бы все время сидел в воде за столом с блюдами. Разве что повоевать выходил бы иногда.

– Действительно, – мотнул головой Цай, припоминая недавнюю атаку их уникального коллеги. – Мне такого боя еще в своей жизни видеть не доводилось.

– А вот скажи, – осмелился спросить на правах боевого товарища молодой ордынец, – почему ты скрывал свою магическую сущность? У меня даже малейшего подозрения не возникло.

– Хм! А сам додуматься не можешь? Раз скрывал, значит, так надо. И смотри не проболтайся! Видишь, что на дорогах творится? И так у них вон какая силища оказалась, а если бы обо мне знали? В два раза больше бы разбойников наняли. Так что…

Возница закончил обмывать успокоенного Зарината, метнулся во внутренности повозки и принес новый комплект одежды:

– Пусть одевается. Сейчас чуть отъедем в сторону и устроим ужин вместе с починкой. Все-таки повозка немного пострадала.

После чего поспешил на помощь герцогине, приведшей похасов, и стал накидывать на животных упряжь. Чуть позже вернулся весьма довольный Ранек.

– Крестьяне все равно собирались вскоре становиться на привал, – рассказал он, – так что устроим совместный лагерь неподалеку, можно сказать, прямо здесь. Они вон уже съезжают в поле. Потом помогут нам уложить тела на трофейную повозку и доставят их завтра в город для опознания. За эти услуги я им пообещал отдать за полцены и карету, и повозку вместе с конями.