– Значит, и силища моя возросла именно по этой причине?

– Скорей всего. Напомню тебе, что мы ведь еще ни разу в своей практике не накладывали так много желе гарбены на одного человека. Да и никаких исторических ссылок на подобные случаи мы не имели. Всегда средство использовали только на одну рану или перелом, то есть локально. А тебе мы обклеили чуть не половину всего тела. Вот оно у тебя и окрепло физически и… так сказать, морально.

– Постойте. – У Виктора даже голова зачесалась от мелькнувшего у него в мыслях предположения: – А что, если в моем случае желе окончательно залечит ранения? Вот вы обмолвились, что скорей всего и горло затронули положительные изменения. Что это значит? Только то, что ваше магическое лекарство мобилизовало организм на борьбу со всеми нежелательными отклонениями. Вы только присмотритесь к моим пальцам на руках. – Он демонстративно несколько раз сжал и разжал правый кулак. – Видите? Раньше я ими порой с трудом держал перо для записи. Зато теперь я свободно одной этой рукой размахиваю непосильным для остальных двуручником. А ведь вы мне желе гарбены наложили только выше локтей.

Оба старца, переговариваясь, вновь заходили вокруг объекта своих исследований:

– Действительно! Слишком странно все это…

– Ага! Пальцы у него стали словно тиски. И слышишь?

– Что? – Фериоль приблизил ухо к руке Менгарца, которую Тернадин безжалостно мял и крутил во все стороны:

– Как – что? Глохнуть стал на старости лет? Ведь ни единого хруста или шороха не слышно. Фаланги ходят словно в волшебной смазке.

– Да нет, что-то все-таки хрустит, – сомневался Фериоль.

– Ха! Это же мои косточки хрустят! Или ты и дальше будешь надо мной смеяться, что я на год тебя моложе?

– Ладно, не буду. – Тот взял вторую руку и тоже стал разминать в своих сухоньких ладошках. – Хм… а ведь и в самом деле…

– Ты предполагаешь то же самое, что и я? – прищурился Тернадин.

– Наверное. То есть если мазь наложить сразу по всему телу, это может дать совсем другой, никогда ранее не наблюдаемый эффект…

– Именно! Или не на все тело, а на стратегически важные участки. Туда, где сходятся центральные узлы магических пересечений ауры.

С интересом прислушивающийся к переговорам Виктор сразу влез с вопросом:

– Что это за узлы такие?

Старцы с сомнением переглянулись, и Фериоль с некоторой неохотой начал:

– Вообще, эти знания принадлежат только нашему монастырю…

– Да ладно вам, – обиделся пришелец, указывая жестом вокруг себя. – Только за одни здешние тайны вы отдадите свой монастырь и оптом и в розницу.

– …Но особой тайны из этого мы никогда и не делали, – продолжил жрец, словно и не услышал, как его перебили. – Поэтому попробуем тебе рассказать наш секрет, может, ты и придумаешь, как это использовать. Итак! Два узла находятся в районе ушей на голове, один строго меж лопаток на спине, один в паховой области корпуса, два на подошвах и два на локтевых суставах. В сумме – восемь. Но весь вопрос в том, что раньше мы никогда и не догадывались, к чему все эти узлы, как их использовать. Правда, в одной книге, написанной семьсот лет назад, указывалось, что эти центры может наблюдать человек после достижения определенных навыков магического искусства. А если еще больше усилит свою колдовскую мощь – то с расстояния сможет и подействовать на эти сгустки магического пересечения ауры другого человека. Причем как положительно воздействовать, так и отрицательно. Больше там подробностей или ценных указаний мы не отыскали, разве что давалась ссылка еще на одну, более древнюю книгу, которую в монастыре никогда не находили.

Фериоль задумчиво вздохнул и застыл, пощипывая свой подбородок. Может, и пытался что-то припомнить, но его коллега не стал ждать:

– Вот мы сейчас и подумали: а что, если налагать желе гарбены не только на место ранения, но и на эти самые невидимые нам простым глазом узлы? Может, именно в этот момент лекарство раскроет всю свою эффективность в полной мере, а пациент будет не только избавлен от раны, но и вылечен от всех остальных болезней своего прежде немощного тела. Если при этом вдруг обнаружится, что желе можно и повторно налагать…

Фериоль шумно и возмущенно фыркнул:

– Рано о таком даже мечтать! Да и для экспериментов у нас лекарства совсем нет.

– Но у меня, получается, тогда прихвачено только три узла? – стал ощупывать свои неснимающиеся сапоги монах. – Или локти тоже считаются?

– М-да… непохоже. Вот если бы мы об этом раньше догадались, то наверняка чуть ниже прикрыли лекарством.

– Ага, и уши бы заклеили…

– И пах, – в академическом размышлении пробормотал Тернадин.

– Как это? – заморгал глазами его святость. – А как бы я тогда по надобности?..

– Ерунда! Пару бы отверстий оставили…

Кажется, естественные нужды человека двух врачевателей совершенно не интересовали. Они наверняка уже мысленно раскладывали на столе нового пациента и представляли, как замажут ему густым желе все, что только им покажется важным. Осознав это, Менгарец стал подниматься, показывая, что осмотр завершен и пора приступать к текущим делам. Да только Фериоль остановил его жестом руки, обращаясь к своему коллеге:

– Давай сделаем надрез? Проверим срастаемость.

– Давай! – И они стали укладывать пациента обратно, одновременно вытаскивая из кармашков своих одежд хирургические ножики, очень похожие на скальпели большого мира. – Ты будешь или я?

– Мм? Давай ты. У него левая рука менее пострадала.

Они направили на место предстоящего разреза световое отражение от зеркала, Тернадин присел на стул и удобнее перехватил свой ножик. Виктор заволновался:

– Эй, эй! Вы чего? То лечите, то режете! Вдруг не зарастет.

– Да нет, должно зарасти. Дело в том, что целый месяц желе гарбены составляет с твоим телом единое целое, если его начать отдирать, то оно будет отставать только вместе с кожей. Без смертельного исхода снять, например, с тебя не получится. Но в финале срока слои лекарства отстают легко, словно приложенный к телу сырой каучук после застывания. Вот мы и хотим проверить эти постулаты. Вдруг твой организм уже вылечился полностью? Особенно если судить по твоим неприкрытым лекарством частям тела. Вот ты как лихо на коня запрыгиваешь, молодые воины завидуют, не то что мы.