– Нерушимых сводов, студенты! – озвучил новое приветствие по теме урока Быстрый Ветер, оглядел группу, пришедшую в относительно рабочее состояние, и начал лекцию. Кивком головы указав на старосту, кентавр сказал: – Внешность студента Кайрая Рахода является типичной для представителей народа гоблинов. Зеленоватая или буроватая плотная кожа служит для защиты и маскировки. Крепкие заостренные ногти и тонкие пальцы делают руку способной к манипуляциям как с тяжелыми орудиями, так и с хрупкими предметами. Невысокий рост дает возможность передвигаться в тесноте подземных пещер. Там, где более высокие или массивные глубинные жители неизбежно застрянут, гоблин пройдет, не сгибаясь. Глаза с узким зрачком, чутко реагирующим на свет, позволяют гоблинам ориентироваться при скудном освещении, чуткие уши облегчают эту задачу и заменяют зрение там, где свет отсутствует. Скажи, Кайрай, что написано в левом верхнем углу пещеры.

– «Домашнее задание – фольклор гоблинов, – быстро прочитал староста. – Одно произведение на выбор».

Янка же, даже прищурившись, смогла различить в дальнем мрачном углу лишь тени. Народ восхищенно зашумел. Еремил даже присвистнул.

– Кроме того, гоблины отличаются… – продолжил Быстрый Ветер и замолчал. Во всяком случае, большей части студентов показалось, что замолчал секунд на пятнадцать. И потом продолжил: – Озвучь окончание моей речи, Кайрай.

– Чрезвычайно острым слухом, – пискнул староста, поведя своими лопушками. Пожалуй, он был слегка удивлен тем, что никто другой кентавра не слышал.

– Верно, – просиял лошадиной улыбкой лектор и продолжил рассказ, перейдя к истории и основным занятиям расы, как то: горное дело, целительство, алхимия и артефакторика…

За два лекционных часа он умудрился надиктовать более десяти страниц и список дополнительной литературы для желающих еще на страницу. И это Янка еще кое-что слушала, а не записывала, щадя уставшую руку. Хорошо было Машьелису. Вредный дракончик являлся амбидекстером и с равным успехом использовал для конспектирования обе руки. Причем завидовала о Либеларо не только напарница. Даже прилежные Юнина с Ольсой частенько поглядывали на парня с откровенной завистью.

Из пещеры студенты выползали, полностью проникнувшись гоблинской атмосферой, со сведенными пальцами и бурчащими от голода животами.

– Обед! – мечтательно, таким тоном впору произносить имя возлюбленной, протянул Хагорсон, потягиваясь всем мощным телом.

– И не говори, я готов силаторха вместе с половником сожрать, – поддакнул Картен.

– Они ядовитые, – с насмешливым фырком бросила через плечо Ириаль.

– Половники? – испугался Машьелис.

– Силаторхи, – процедила вампирша, сморщив хорошенький, хоть и хищный носик. После конфликта с комендантом девица сочла необходимым изучить потенциального врага и была неприятно поражена его мощью – фактически неубиваемостью и несъедобностью. О чем сейчас, чуть замедлив шаг королевы, и поведала внимающим массам.

– Вот так карты Привратник кинул, – искренне удивился дракончик.

– Такие несуразные внешне и такие опасные, – согласно рыкнул Авзугар. Оборотень оценил рассказ вампирши по достоинству.

А Янка упрямо подумала, что силаторхи очень хорошие, а грозным и опасным любой стать может, если его обидеть. За весь прошлый год от сухопутных осьминогов девушка видела только пользу, в отличие от кое-каких вполне гуманоидных с виду студентов.

Блюстители толпой валили в сторону столовой. Вот только замешкались на несколько секунд, когда стремительно несшийся в первых рядах Пит горестно вскрикнул и стал столбом.

– Ты чего? – озаботилась Тита, насупив и без того густоватые брови.

– Шарик один потерял. В сумке дыра, – горестно воскликнул сирен. И такая боль потери была в его голосе, что Авзугар, вероятно успевший вчера попасть на лекцию о «героическом нырянии и поврежденной руке», пренебрежительно рыкнул:

– И чего вопить? Невелика потеря. Новый купишь. Сумку зашьешь, или вон девчонок попроси, коль сам с иглой не дружишь.

– Ты ничего не понимаешь, – издал еще более страдальческий стон Цицелир, тряхнув длинными синими волосами и воздев свободную от ноши тонкопалую руку со складками перепонок. – Это не просто шарики, это дар прекрасной леди, чьи тайну и дар я поклялся хранить…

– А-а, так бы сразу и сказал: подружка подарила и зашибет, коль о потере прознает, – пожал широкими плечами равнодушный к чужому горю оборотень. Нет, все-таки не совсем равнодушный, потому что прибавил: – Как на свиданку к ней побежишь, купи цветов, сластей, а лучше побрякушку с камешками. Девицы это страсть как любят. Враз помягчеет и простит.

Сирен в ответ издал серию многозначительных страдальческих стенаний и замолк. Компания обогнула его скорбящую фигуру и двинулась дальше к столовой. Янке однокурсника было жаль, но очень-очень хотелось есть. Она сейчас ничем говорливому и напыщенному парню помочь не могла, да и Лис, чувствуя настроение сердобольной подруги, решительно подхватил ее под руку и потянул за собой. Как у сильного, но легкого получалось тащить за собой девушку вдвое толще его и выше почти на голову, оставалось большой драконьей тайной. Наверное, Машьелису тоже очень хотелось кушать, причем кушать непременно в обществе Янки и Хага.

Обед был хорош всем, кроме пары моментов. Он слишком быстро закончился – раз, и наедаться от пуза перед работой в теплицах студентам настоятельно не рекомендовалось – два.

Впрочем, большая часть вечно голодной братии (особенно парни) все равно метала харчи, рассчитывая на то, что по дороге до теплиц у лекарского корпуса еда в животе утрясется.

За желтым зданием, вмещавшим лазарет и аудитории для лекций и занятий, стояло несколько парников и три гигантские теплицы. Именно они предназначались для практической работы студентов. Теплицы с оранжереями, где выращивались растения для нужд столовой академии, располагались значительно дальше, правее от лесопарка.