Шрифт:
— Бизнес — только прикрытие. На самом деле они тут спецоперацию проводят, ищут Книгу Ветхих Царей.
— Ты сам-то знаешь, что за книга?
— Да я особенно не вникал, — признался Колюжный. — Что-то про будущее написано. Сейчас же все помешались на предсказаниях. Станислав Иванович в курсе. Мне был важен процесс.
— Мне в общем-то тоже. Я такой прибор сварганил! Вот ещё бы провести настоящие полевые испытания...
Младший Галицын подпрыгнул, но снова сел и принялся механично сдирать с одежды репьи.
— Мужики! Ну, я знал. И ехал помогать. Кто крышует, ничего не знал! Сорокин — ублюдок! Он бабам головы заморочил, заманил в тайгу. И держал в рабстве! Отец с ним разобрался. Освободил женщин! А эта баба сама предложила забрать бизнес. Она же там рулила!
— Что ж ты, сучонок, раньше молчал? — взъелся Сатир. — Всю дорогу вешал нам — отца спасать! Сами разбоем занялись и ещё нас подставили?!
Сашенька хоть и плакала, но всё слышала.
— Вы, два взрослых человека, — вдруг возмутилась она жёстко, — пристали к мальчишке! Не смейте трогать! Его отец поступил благородно! Кирилл, немедленно извинись!
— Не суйся в мужские разговоры, — вдруг тихо прорычал тот. — Ну, ты меня достала.
— Да как ты смеешь на меня кричать?!
— Всё, устал от твоих капризов, — вдруг заявил Бурнашов. — Ты свободна. Испытания тюрьмой не прошла — прощай. Эй, охрана? Уберите отсюда эту женщину! Разведите по разным камерам! Я с ней развёлся!
Его вряд ли кто услышал, кроме сидельцев.
В следующий миг ветхий барак завибрировал вместе с подвальным этажом, а вертолётный гул заполнил пустое пространство тюрьмы. Машина садилась рядом с отделом милиции, норовя сбросить с него утлую кровлю.
10
Матёрая извивалась как змея и отбивалась ногами от омоновцев. Она больше не кричала, сопротивлялась с молчаливым остервенением, и два бойца, пытающиеся подхватить её под руки, отскакивали, как ужаленные. Ко всему прочему над ними реял пчелиный рой из повергнутых колодок.
— Отпустите их! — кричал на бегу Рассохин. — Вы что делаете?! Они ни при чём! Я здесь! Сдаюсь!
Полковника безжалостно забросили в вертолётное брюхо, как забрасывают мешок. Однако хозяйку Карагача и до вертолёта не дотащили, оставили на земле и подскочили к Стасу сразу со всех сторон.
— Освободите её! — успел крикнуть он, прежде чем его схватили и впечатали лицом в стеклянный нос вертолёта.
Обыскали быстро и профессионально, от шеи до ног, залезли в карманы куртки, вытаскивая содержимое, после чего развернули. Прибежал один пассажир в песочном камуфляже и сходу начальственно закричал:
— Кто такой?! Документы!
— Рассохин! — сказал Стас. — Сдаюсь.
— Рассохин? — в руках у него оказался бумажник с документами. — Станислав Иванович?
Стас видел этого песочного впервые в жизни, но уже испытывал к нему ненависть, и так хотелось броситься в драку, врезать по физиономии — отчаянное сопротивление Матёрой было заразительным. Однако пара бойцов висла на руках, а третий упирал в живот автоматный ствол.
— Ты что здесь делаешь, Рассохин? — чуя свою неуязвимость, мерзко ухмыльнулся тот.
Краем глаза Стас заметил, как хозяйка Карагача ловко вскочила на ноги и скованными руками одёрнула задравшуюся блузку и куртку.
Плюнуть бы «песочному» в харю, но сеткой прикрылся от пчёл. Да и несерьёзно было плеваться.
— Отдыхаю!
— К бабам приехал?
— Полковника отпусти! И женщину.
Начальствующий пассажир молча перетряс все документы в бумажнике, тщательно всё перечитал и аккуратно уложил обратно.
— Вот что, Рассохин, — уже примирительно проговорил он, — у меня приказ — задержать Галицына и Евдокию Сысоеву. На тебя разнарядки нет. Так что отдыхай.
И вручил бумажник. Бойцы его в мгновение отпустили, поскольку их доставали растравленные пчёлы. А «песочный», хоть и был в накомарнике, однако не выдержал — крикнул пилотам, которые не покидали кабины.
— Запускай двигатели! Разгони их к чёртовой матери!
Винты послушно начали раскручиваться, но тут как-то разом все спохватились, в том числе и Рассохин: Матёрой на берегу не было! И никто не заметил, когда она исчезла; началось стремительное разбирательство, и о Стасе сразу забыли. Омоновцы и их начальник засуетились, заметались по береговому откосу, снова полезли в зону. Наверняка хозяйка Карагача воспользовалась случаем, пока бойцы держали Рассохина, и незаметно улизнула в кедровник, по скольку оцепление сняли. Только не через пасеку, а в обратную сторону: добежать до угла ограждения при её-то прыти — минутное дело.
Он успел восхититься Матёрой и позлорадствовать над изжаленными бойцами, как вдруг над зоной взвился беззвучный клуб пламени, потом раздался протяжный хлопок и взметнулся столб чёрного дыма. В следующий миг из пролома выскочил напрочь перепуганный кавказец, и за ним — омоновец.
— Склад горючего! Пожар!
Все, кто был на берегу, бросились обратно в лагерь, и Рассохин остался возле вертолёта один. Винты уже раскрутились, развеяли пчёл, и тут созрела шальная мысль освободить Галицына! Не из сострадания к нему — из мести всей этой бандитской команде ментов. Он сунулся в кабину, однако оставшийся с арестованным боец захлопнул дверцу перед самым носом.