— Дебил какой-нибудь, там уродов же не счесть, — охотно просветил Жак. — Может, не понравился кому — вот тебя и кокнули. Глупо кокнули, башку не разнесли, тело не сожгли, а сейчас же как — если не сожгут, там уж сто процентов снова встанешь. Словом, сами идиоты, а потом еще охотнички орут, откуда вас, то есть нас, такое количество...

— Ты что, жалеешь, что тебя не сожгли?

— Х-хех. Х-хы, не, не жалею. Вот думаю... Думаю, что там у меня было? Да кто его знает. А здесь хотя бы — свои.

Джек, сам того не осознавая, ходил туда-сюда, в одной руке держа нож, а второй сжимая лоб.

— А сейчас что делать? — спросил он.

— Да ты не трепыха-а-айся, — махнул рукой Жак. — Доберемся к своим, а там дел будет невпроворот — жратву найти да к охотничкам не попастся. Самое сложное и будет.

— А может, наверх? Жратву поищем.

— Дурак ты все-таки. Хоть и с ружьем. День сейчас — охотнички даже тебя, с ногами и руками, от живого на раз-два отличат. Не-е, пойдем к нашим.

— К нашим так к нашим... Пойдем...

— А вона... — Жак подался вперед, упершись руками в пол и вглядываясь куда-то в дальний изгиб тоннеля. — Отсвет, или мне кажется?

— Вдруг, охотники?

— Сюда не суются — им стра-а-ашненько, а мы за жратвой все равно наверх полезем...

Жак жил здесь давно — и его очень смешило это «жил». Что там было с ним в настоящей жизни, он толком не помнил. Из паспорта знал, что семьи у него нет, этого и хватило... Он сам рассказал, когда вместе с Джеком поджидал патрульного — это оказался и вправду патрульный. На полпути он остановился и вскинул ружье.

— Придурок! — крикнул Жаба. — Охотнички — не су-ют-ся!

— Сами придурки, — отозвался патрульный. — Докажи!

— Козлина, — пробормотал Жак, расстегивая кнопки на дождевике. — Ног тебе моих не хватает? Во, видно? Джек, подсвети фонариком!

Осветилась дыра сантиметров десять в диаметре — спекшаяся кровь и торчащие осколки костей.

— Хе-хе, Жак, ты что ль? — щурясь, патрульный приблизился. — А это кто с тобой?

— Новенький. Пулю в голову отхватил.

— Я Джек. Вот... мозг прошило навылет... Сначала считалось, будто бы мозг отвечает за действия оживших мертвецов, нет мозга — нет движения, как-то так... Но откуда я это знаю?

— Ученым был? — предположил патрульный. — Или врачом?

— Врачом, наверное, — сказал Жак. — Он дырку от пули промывать собирался, слышь? Чтоб заражения крови не было, хе-х... Ну так как, отведешь?

Патрульный, представившись Натаниэлем, махнул рукой и отвернулся.

— Точно, — бормотал Джек, шагая вслед за ним. Жаба передвигался то на локтях, ползком, то ловко перебирая руками. — Точно, врач... Помню. Слишком много про зомби помню. Про вирус... Сначала считалось — надо голову снести, тогда мертвяк и во второй раз подохнет. Только вот... разбивали, отрубали, отрывали, а тела и головы продолжали жить. До сих пор ведь... Помню одного...

Если б Джек дышал, воздуха ему б не хватило, настолько яркой была возникшая перед глазами картинка: вот подбородок, губы, нос, глаза... глаз — и сколотые края. На ум пришло — «как разбитая чашка». Чашка с густым супом, стекающим с неровных краев.

— Эй, ты чего?

— Ничего. Есть захотелось.

— У нас правило — своих не жрать, — обернулся на ходу Натаниэль. Шея у него была зашита — неровно, косыми стежками, ниже кадыка.

— Кто начнет на своего зубы точить — того, х-хы, в общий котел! — радостно подтвердил Жак. — Прав ты — пожрать бы.

— Олухи, — беззлобно отозвался патрульный. — До вечера еще часа четыре, терпите.

«Затем зомби выбираются на поверхность, — холодно, отстраненно, будто не о себе, думал Джек. —Чертовы коммуникации — то единственное, что не дает людям замуровать зомби под землей, чтоб они перегрызли друг друга. Если подумать, для зомби хорошо, что вирус приживается лишь в мертвом организме — находясь здесь, они б заразили всю воду, многие живые омертвели бы, но и трубы тогда не представляли бы ценности — заварить все люки и нет проблемы... Хотя тогда наверху остались бы зараженные... Нет, все-таки для всех хорошо, что вирус действует лишь на мертвецов. И очень, очень плохо, что зомби жрут людей».

— Есть хочу, — повторил Джек.

— Все хотят. А вечером еще не то начнется.

«Колодцы», — пришло в голову Джека.

— Жак. Натаниэль. Нужно выбираться на поверхность.

— Он что, совсем тупой? — поинтересовался Натаниэль у Жака.

— Нет! — мгновенно окрысился Джек. — Вы когда подохли? И когда к вам последний «новенький» с поверхности приходил? Год назад, два?

Полгода, как оказалось. А люди тем временем уходили с насиженных мест, организовывали общины, селились в глуши... и рыли колодцы. Только упертые бараны, отщепенцы и воинствующие придурки, считающие себя героями, оставались в опасных городах. По разным причинам, от самых банальных — неохота терять нажитое добро, до слишком высоких и пафосных, которые Джек, особенно сейчас, не мог для себя сформулировать. Да еще охотники оставались... Романтичная каша в голове была свойственна лишь редким их представителям, в основном же, охотниками становились по вполне ясным причинам — месть за съеденных родственников или друзей преобладала. Еще иногда находились уникумы, охотящиеся за идею... а иногда маньяки, которым просто хотелось стрелять, взрывать и поджигать.