Я недоверчиво насупилась, пытаясь сообразить, что он сказал. Потом, как укушенная, подскочила и ринулась было спешить собираться на учебу.

– Ты куда?! – Лахрет поймал меня за запястье и с легкостью уложил обратно.

– Как куда?! – удивленно уставилась я на него. – Так на учебу же пора! Сколько сейчас времени? Наверное, уже прогуляла пару уроков!!! – я снова попыталась встать, и вновь была прижата к подушке.

– Не торопись, глупышка. У нас с тобой сегодня законный выходной!

– Как выходной? Третий день недели!

– У всех наездников после брачного полета их ниясытей автоматически следующий день – выходной. Ты разве не знала? – его пленительный голос напомнил о прошедшей ночи.

– Нет. Не знала, - пауза. Я свела задумчиво брови в одну линию и поймала его черные глаза сосредоточенным взглядом. – Но мне все равно нужно собираться.

– Зачем? – он хитро улыбнулся и приблизился с явным намерением напомнить себе вкус моих губ.

– К Мэноне на осмотр… - вильнула я в сторону, - точнее Забаву отвести. Он вчера ей ввел вакцину и просил прийти сегодня на осмотр, чтобы проследить за ее действием.

Лахрет вздернул брови:

– Вакцину?

– Ну, да. Ты же знаешь, что Мэнона все никак не угомонится и мечтает исцелить нашу Забаву. Он вчера и ввел ей какую-то новую сыворотку. Говорит, это новая формула, над которой он работал несколько месяцев.

– Хм… - протянул задумчиво Лахрет и плюхнулся рядом, закинув ладонь под голову.

– Что «хм»? – теперь настал мой черед нависать над ним.

– Значит, это его сыворотка виновата…

– Ты о чем?

– Я уже битый час лежу и думаю, почему Забава поднялась в свой первый полет на несколько недель раньше положенного срока? Конечно, я думал, на это могла повлиять ее детская болезнь. Но все-таки… - он поджал губы и опять хмыкнул. – А теперь все стало на свои места. Всему виной жуткая гениальность твоего чудаковатого друга-гадака. Завтра полетишь. Забава все равно не в состоянии сейчас двигаться. Ты даже ее не разбудишь. Ничего не станет с твоим гадаком, если не прилетишь сегодня.

Я пожала плечами и осуждающе смерила его прищуренным взглядом. До сих пор в сердце Лахрета оставалась скрытая неприязнь к плененному тараку. Даже, скорее всего, не к нему лично, а тому роду, к которому он имел проклятие принадлежать. Я его не винила. Ведь он с самого рождения с молоком матери впитал ненависть ко всему, что имеет хоть отдаленное отношение к таракам. Он воевал с ними. Он без жалости убивал каждого тарака. Он сокрушал все их творения без зазрения совести и без желания сохранить их достижения. Для него все, что было с ними связано, считалось заклятым. А тут, в атконноре небесного Ира живет и здравствует существо таракской крови. Причем сохранить жизнь ему настояла его жена. Он терпел, но относился ко всему с глубоким и нерушимым скептицизмом. И я поверила в то, что он по-настоящему так никогда и не сможет питать к незаурядному и совсем нетипичному тараку хоть какие-нибудь теплые чувства. А теперь я говорю о его очередном эксперименте, да еще и ни с кем-либо, а с ниясытью его жены.

Глубоко вздохнув и выдохнув, я поправила растрепавшиеся волосы и сползла с постели. Осуждающе обвела взором бедлам, царивший в комнате. Где только вещи не валялись. Только что не на карнизе. Пообещав себе, что в срочном порядке обязательно произведу самую генеральную уборку, на какую была только способна, я направилась в ванную. Как же все-таки не хватает Фии. С тех пор, как мы лишились всех привилегий, каота (горничная) так же перестала быть моей личной. И со всем приходилось справляться самой.

Перед дверью ванной комнаты я резко остановилась. Неожиданно, яркой вспышкой в голову ворвалась мысль о моем земном прошлом. Я медленно повернула голову в сторону лежавшего на постели Лахрета и потрясенно нахмурилась. Он, поймав мой взгляд, тепло улыбнулся. Однако, я не заметила его улыбки, думая совершенно о другом. Теперь воспоминания настойчиво пытались увязаться с тем, что приключилось со мной здесь, на Заруне. Поскольку данная информация никак не вязалась друг с другом, внутри сотворилось что-то неописуемое. Этот когнитивный диссонанс прошлого и настоящего затормозил меня во всем. И эту задумчивость Лахрет не мог не заметить. Поэтому, увидев, что я никак не отреагировала на его улыбку, он удивленно повел бровей и хотел уже было что-то спросить. Но не успел, так как я, вытянув озадачено лицо, тут же развернулась и вошла в ванную.

Стоя возле раковины, я смотрела не себя в зеркало и продолжала думать. Сейчас образы из прошлого особенно красочно всплыли в уме. Снова я увидела лицо мамы, бабушку в тот момент, когда убегала в последний день, и загадочные волнения воздуха, когда прыгала в воду, спасаясь от преследователей. От волнения на лбу выступила испарина, а сердце забилось быстрее обычного.

Кто же я на самом деле? Лана или Таня? Землянка или зарунянка? На девушку с планеты Земля я уже не была похожа. Только черты лица. А все остальное было другим. Волосы кудрявые. Чистая гладкая кожа. Выразительные ясные глаза. Здоровое тело благодаря оздоравливающему действию аро или пота Забавы. А здесь эти воспоминания…

Сказать ли Лахрету о вернувшейся памяти? Засмеет ли он меня? Поверит ли? В этих мучительных сомнениях я долго простояла перед зеркалом. Решение пришло не сразу. Прошло более десяти минут прежде, чем я поборола внутренние сомнения. Сжав кулаки, оторвалась от своего изображения и вернулась в комнату.

Лахрет лежал в той же позе, в какой его оставила. Негромко шелестя шелковым подолом халата, я присела на край постели и задумчиво посмотрела на него. Он оторвал взгляд от окна и внимательно сощурил глаза, будто знал, что я хочу что-то сказать. Однако ничего не спросил. Только пристально смотрел. В тот же момент робость сжала горло и сдавила легкие. Трудно сказать любимому человеку то, что и сама считала полным абсурдом. Поэтому родилась долгая и выразительная пауза, в которой я безуспешно боролась с восстанием здравомыслия в голове. Наконец, прервал тишину Лахрет: