— Кто-нибудь ещё есть из подозреваемых? — спросила Аня, оглядываясь вокруг.

Настя, чувствуя, что до сих пор готова провалиться под пол, поспешила быстрее оглядеть столовую.

— Вон, есть Сергей Ковальский... Монинов тоже может быть, — начала она отмечать тех, кто, по её мнению, может подойти.

— Монинов своей тени боится, так что в пролёте, — сказала Женя, скривившись.

— С чего ты взяла?

— Да это ж очевидно. Да вспомнить хотя бы случай, когда я пыталась спросить у него расписание. Он вообще двух слов связать не мог. Куда уж тут запугать остальных?

— А ты не думала, что это потому, что ты ему нравишься, бестолочь? — вдруг сказал Лёва, закатив глаза.

— Чего? — удивилась девушка.

— Того, — опять кивнул Лёва. — Сохнет по тебе, я уж не знаю, почему.

— Ну, тогда тем более он в пролёте, — сказала Женя, и опять украдкой повернулась в сторону парня, которого они обсуждали.

— Ох, как глазки-то заблестели, — рассмеялся Ромка, наблюдая за ней.

— Женя-Женя! У тебя вроде есть ухажёр.

— Да отстаньте вы. Я ж не собираюсь бросаться ему в объятия.

Аня тоже посмотрела на Женю и улыбнулась, но потом опять повернулась к Насте.

— Если Монинов отпадает, то... кого ты там первым назвала?

— О! Вон, кстати, есть ещё Дима Селезнёв. Его тоже можно в список.

— Эт который? — Рома вытянул голову, желая тоже как и все участвовать в оценке потенциальных подозреваемых.

Настя указала на парня, что седел за небольшим столом.

— Вон. Селезнёв с третьего. Тот, что в кепке и толстовке. Кстати, толстовка!

— Да он же ботан! Ему самому нос расквасят прежде, чем он успеет вякнуть, — возмутился Ромка скривившись. — Наши постоянно бегают к ним на поток, чтобы выпросить конспекты да билеты. И Селезнёв у них там отличник и хорошист, и автоматчик до кучи.

— И что? — с вызовом посмотрела на него Женя. — Если учится хорошо, то, значит, в остальном отстой?

— К твоему сведению, рокер недоделанный, я кое-что слышала про него. — Настя смерила его своим фирменным взглядом "я знаю то, чего не знаешь ты". — В прошлом году кто-то обмолвился, что Селезнёв занимался раньше боксом.

— Да брехня! — возмутился Рома.

— Ну, брехня или нет, я говорю то, что слышала, — пожала плечами Настя.

— Да что спорить, пойду у него спрошу, — сказала Аня, вставая со своего стула.

Женя, глядя, как та встала, протяжно вздохнула.

— Ох, поражаюсь тебе, Анютка, — сказала она. — Вот так запросто подойти к незнакомому человеку и завести разговор.

— А что такое? — удивилась девушка и посмотрела на подругу. — Он же не кусается.

— Скажи это таким интровертам, как я. Или, вон, как Монинов. Мы готовы провалиться в ад только бы не пришлось вот так говорить с людьми, как ты.

— Ага, — хмыкнул Ромка глядя на Женю. — Я прям так и вижу, как ты проваливаешься, когда стебешься надо мной.

— Ты другое дело. Тебя я знаю, — вздохнула Женя, не поддаваясь на провокацию.

— Да ладно вам, — улыбнулась Аня. — Считайте это моей супер-способностью.

И, развернувшись, она бодро пошла к столику, за которым сидел Дима Селезнёв. Как и заметила Настя, он действительно был в толстовке и кепке, так что оценить его внешние данные было сложно. А когда девушка подошла ближе, она заметила ещё и очки на лице парня и сразу разочаровалась. У её ночного спасителя не было очков.

Но всё же лучше удостовериться наверняка.

— Привет, — поздоровалась она с Дмитрием. Он как раз сидел и что-то читал, уплетая за обе щёки бутерброд, запивая чаем. Услышав её голос, он резко поднял голову и так же, как Виталий до него, удивлённо на неё посмотрел.

Аня подавила вздох. Почему все так удивляются?

— Не против, если я присяду на минутку? — спросила она, садясь напротив Димы, который продолжал во все глаза смотреть на неё. Потом, видимо, решил, что ей просто нужно было место, опять опустил глаза в какие-то распечатки и продолжил есть.

— Слушай, — сказала Аня, — у меня к тебе дело.

Дима, откусив огромный кусок, настороженно посмотрел на неё. А потом, словно что-то поняв, вскинул брови.

— Аааа! Ты ив-ва кхуба? — начал он бормотать с набитым ртом.

Аня растерянно посмотрела на крошки, которые посыпались из его рта вместе со словами. Но Диму, похоже, это нисколько не смущало, и он продолжил говорить с набитым ртом.

— Я фейчас... — Он повернулся к соседнему стулу, где лежал его рюкзак, открыл его и стал в нём рыться. — Фейчас-фейчас...