Пару часов назад они съели, зажарив на костре, зверька, смахивающего на кролика, только мохнатого и с короткими ушами. Дик впервые ел нормальную еду после длительной диеты из икер торока. И по всему было видно, что ему несколько не по себе. Чики боялся повторения приступа кишечной колики, что случился с ним после того, как он впервые попробовал жареное мясо. Но прошло время, с животом был полный порядок – кроме чувства теплой сытости более никаких ощущений! – и Чики приободрился. Он наконец-то почувствовал себя человеком! О зомби, каким он был прежде, напоминал только засевший под черепом чип, который в любую секунду мог превратить его из разумного существа в корчащуюся от боли тупую, безмозглую тварь. Чип не болел и не чесался. Да вообще никак не давал о себе знать. Но одна только мысль о том, что он есть, легко могла вывести Дика из себя.

– Да нет, все в порядке, – ответил на вопрос Чики Александр.

– Точно? – недоверчиво прищурился Дик.

Александр на ходу поднял с земли камень и кинул его в торчащий неподалеку обломок скалы. Щелкнув, камешек отскочил в сторону.

– Правильно ли мы поступили, отправив Гюнтера одного?

– Почему это одного? – удивился Чики. – С ним четверо Диков.

– Это сейчас они Дики! – Александр щелкнул пальцами. – А кем они станут после хашцак мицерик?

– Не понимаю, – подумав, пожал плечами Дик. – Что с ними может случиться? С нами-то все хорошо.

– Мы не знаем, кто они на самом деле. И они тоже не знают. Как поведет себя человек, вспомнивший прошлое, которое он предпочел бы навсегда забыть?

Дик озадаченно почесал щеку. Гладкую, как у младенца.

– Ну, вообще-то, мы ведь тщательно отбирали людей… Вроде бы.

– Вот именно, что вроде бы. Что мы про них знаем?

– Ну, Шестнадцатый химию знает, придумал с ходу, как цемент делать. Наверное, был в прошлом учителем. А может, и профессором. Двадцать Седьмой в строительстве разбирается. Значит, тоже человек образованный. Двадцать Первый… Ну, Двадцать Первого ты и сам знаешь. Он парень что надо. Без толку не болтает, а если уж скажет, так непременно сделает. Восьмой Дик – он просто здоровый, как бык. Нам ведь нужны здоровые парни. Верно?

– Верно, – кивнул Александр.

Вот только как-то совсем уж невесело. Без энтузиазма, что ли.

– Чем тебе Восьмой не нравится? – насупился Чики.

Дик-8 был его протеже, он настоял на том, чтобы включить его в первую группу, отправляющуюся к уурсинам. И то, что у Александра зрели какие-то сомнения по поводу предложенной им кандидатуры, Чики воспринимал почти как вотум недоверия, вынесенный ему лично.

– Мне нравится Восьмой, – вздохнул Александр. – Так же, как и все остальные. Меня настораживает то, что я ничего про них не знаю.

– Могу с уверенностью сказать, что они не убийцы, не насильники и не маньяки, – усмехнулся Дик.

– Почему?

– Потому что у нас, в Союзе Шести Планет, самые справедливые и человеколюбивые законы. Маньяков, насильников и убийц у нас давно уже не казнят, а содержат в специзоляторах. Я слышал, там не хуже, чем в санатории. Кормят простенько, но вкусно. Приятель, маньяков нынче не умертвляют, а лечат! В руки палачей попадают только… Ну, в общем, такие, как ты. Приличные то есть люди. Но их, к нашему глубокому сожалению, не так уж много. Я – из числа боевых потерь, – тоже своего рода исключение. Те, с кем нам приходится иметь здесь дело, это либо жертвы несчастных случаев, либо неизлечимо больные, закончившие свои дни в больничных палатах. Первых, мне кажется, должно быть больше.

– А как насчет самоубийц?

– Об этих я как-то не подумал, – честно признался Дик.

– К тому же и маньяки, случается, умирают.

– Слушай, не нагнетай, – недовольно поморщился Дик. – Согласен, есть некоторый риск нарваться на идиота… – Он посмотрел по сторонам, будто хотел убедиться, что идиота с ним рядом нет. – Но, в конце-то концов, Гюнтер будет не один.

– Ну, да, а еще скажи, что парню пора взрослеть.

– Пора, – согласился Дик. – Я в его возрасте уже учился в школе военных курсантов. И, между прочим, частенько кулаками доказывал свою правоту.

– А если ты не прав?

– Даже в этом случае все равно приходится делать вид, что ты уверен в своей правоте. Иначе – никак. Иначе – башку прошибут.

– Сурово.

– А ты как думал! Школа военных курсантов – это тебе не институт биологической и медицинской химии!

Они уже более трех часов шли вдоль скальной гряды. В соответствии с картой, что нарисовал на полу своей хижины Юрий, они должны были уже выйти к проходу, о котором рассказывал больной. Но пока они видели только серые камни, громоздящиеся едва ли не до самого неба.

Чики остановился, вытер пот со лба и достал из-за пазухи флягу, сделанную из высушенного плода тыквенного дерева. Сделав три глотка воды, он протянул флягу Александру.

– Сдается, ничего мы тут не найдем. Юрий либо обманул нас, либо сам уже не соображал, что говорил. Что лично для меня сейчас без разницы. С другой стороны, конечно, прогулялись неплохо. Ага, как говорит Юм-Памарак.

Александр приложил ладонь козырьком ко лбу и посмотрел вдоль каменной стены. Вдаль. Туда, где она, прежде чем нырнуть за горизонт, как будто прижималась к земле.