— Опять ты со своими шутками! — оборвал его Степан.

— А что, плакать надо? Не будем плакать!.. Вано в горы идет! Друзей Вано ведет!

— Не радуйся! Скажешь «гоп», когда перескочишь.

— И-и, Степанка! Такой хорош начало — перескочим!

— Хорошее начало — это не все, — вмешался лейтенант. — На хороший конец надо рассчитывать.

— Будет хорош конец! Будет! — возбужденно подхватил Пруидзе. — Вано домой идет! Шакалом Вано пролезет! Змеей проползет! — Он вскочил и, делая вид, будто засучивает рукава, пустился в пляс: — Асса-а!

Головеня дивился: сколько лет вместе служили, а понимать его только теперь начал.

— Все-таки, входя в лес, надо о волке помнить, — осторожно намекнул он, боясь обидеть повеселевшего Вано.

— А по-нашему не так, — обернулся Вано. — По-нашему говорят: «Смелый джигит — хорошо, осторожный — два раз хорошо!»

— Замечательно говорят.

Донцов не стал слушать, о чем они толкуют. Осмотрел стоявшую у тропы, ровную, как свечка, березку, пригнул ее к земле. И позвал Вано.

Тот, подойдя, остановился в недоумении:

— Костыль, что ли?

— Держи, увидишь.

Донцов срезал березку ножом у самого комля, и она легла на землю.

— А, понимаю, — рассмеялся Вано. — Винтовка!..

— Больно ты умный, — сердился Степан. — Болтаешь попусту. Ищи другую!

— Гм-м… — прыснул Вано. — Мне винтовка не надо.

— Ну, знаешь что, хватит!

— Хватит так хватит, — согласился тот, отходя в сторону. И вдруг воскликнул: — Вот она, вторая… Бери, пожалуйста!

Когда очистили березки от веток, получились две ровные жерди.

— Ну, теперь понимаешь? — подмигнул Донцов, укладывая жерди рядом, на полметра одну от другой.

— Носилки! — воскликнул Вано.

— Вот именно. А то заладил: винтовка, винтовка…

Жерди связали липовой корой, переплели прутьями, сверху набросали травы.

— Пожалуйста, товарищ командир. Теперь хоть на край света донесем!..

Но тут послышался шум мотора, застрекотал пулемет, с деревьев посыпались листья. Низко над лесом пронесся «мессершмитт».

— Шакал! — выругался Вано.

— И тут, сволочи, рыщут, — слабым голосом подхватил лейтенант.

— Вот видишь, а ты говорил на Кавказ не пойдут, — дернув Вано за рукав, сказал Донцов.

— И не пойдут!

— Летают, значит, собираются.

— Летать проще, а чтоб пойти — кишка тонка!.. Да ты что, не слышал, еще тогда старшина говорил…

— Откуда он знает, твой старшина?

Вано бросил недовольный взгляд на друга:

— Опять ты сомневаешься. А если командующий сказал, тогда что? Если сам верховный?.. Не мог же он, старшина, сам от себя выдумывать. Ему сказали, он — нам… Ты, Степан, опять какой-то… Что ни скажи, спорить начинаешь.

— Ты сам споришь.

— Я за правду.

— Ладно, пошли, — нахмурился Донцов. — Все мы за правду, а чтоб брехне отпор дать, так это не можем: поразвешаем уши, слушаем.

— Ну, как ты не понимаешь? — стоял на своем Вано. — Кавказ — не степь, тут на танке не разгонишься. А немец без танка, что волк без зубов.

— Свежо преданьице, — вздохнул Донцов. — Немцы, по-твоему, дураки. Болваны этакие. Подойдут к горам, посмотрят — ай, высоко, зачем туда лезть, лучше по равнине прокатиться. Нет, брат, немец на Кавказ особый зуб имеет. Не удалось в гражданскую, так думает теперь…

— А ты что, у него спрашивал?

— Да иди, чего остановился!

Вано, бурча, зашагал быстрее. Тропа спустилась в низину. Местами на мягкой почве видны отпечатки подков. «Может, наши проехали, а может, и фашисты?.. — подумал Донцов. Ему не верилось, что это уже Кавказ. Он полагал: на Кавказе все иное, не такое, как в средней России, где он вырос. А тут такие же липы, как под Белгородом, такие же ромашки цветут, желтеют одуванчики.

— А говорили: чинары, эвкалипты… — усомнился он.

— Будет. Все будет, — оживился приумолкший было Вано. — И горы настоящие будут, и водопады… Весь Кавказ тебе покажу. Нет, не покажу — отдам. Бери, друг!

Головеня молчал. В который раз мерещилась женщина с выкатившимися на лоб глазами. Где он ее видел — на Украине, в Донбассе?.. Да нет же, это было в местечке Целина. Войска покидали его, по улицам, поднимая пыль, проносились повозки, брички, автомашины. Танков, орудий почти нет. Он, артиллерист, как и многие, уходил пешком. «Хейнкели» один за другим снижались над колоннами отступающих. С грохотом рвались бомбы. Стучали крупнокалиберные пулеметы. Первые же бомбы попали в здание школы: рухнули стропила, балки, посыпалась черепица… И тут эта женщина: