166-я дивизия была втянута в первый же день боя. Это резервная моя дивизия. На участке 89-й дивизии противник не смог продвинуться. Три атаки были отбиты. И все атаки на 50-ю стрелковую дивизию левофланговую тоже были отбиты.

Рокоссовский сообщал, что противник повел на него атаки, открыл артиллерийскую подготовку, но он открыл контрартиллерийскую подготовку, и противник в наступление не перешел.

Я считаю, что и своевременное открытие контрартиллерийской подготовки 19-й армией во многом помогло, потому что по местам скопления…

К. М. 16-й?

М. Ф. 19-й.

К. М. А у вас тоже была контрподготовка?

М. Ф. У меня тоже была контрподготовка. И это очень помогло, потому что противник был густо сосредоточен в определенных местах, а мы предполагали, в каких местах должен быть сосредоточен противник.

К концу первого дня мы еще дрались все время в предполье, даже в глубине обороны. Когда противник прорывался, дальше реки Царевич не мог уйти. Даже не перешел реку Вопь.

Ночью пришлось делать перегруппировку, не столько в пехоте, сколько в артиллерии, артиллерийских позиций. Теперь для меня уже было ясно, что противник обходит правый фланг, нажим будет на правый фланг. Вся артиллерия в основном была сосредоточена на правый фланг.

В это время мне были приданы вот эти танки. Не было, а потом мне были приданы 127-я и 143-я танковые бригады, которые приходилось вводить в бой.

Когда ясно обнаружился разрыв, и 30-я армия быстро начинает отходить на восток, мне были приданы еще — сначала 214-я, потом 134-я стрелковая дивизия из состава резерва фронта. Мне стало легче.

Второй день прошел в борьбе за предполье. А в центре противнику удалось вклиниться и подойти к реке Вопь. Но контратакой противник был опять отбит.

Таким образом, борьба внутри оборонительной полосы армии продолжалась второго, третьего, четвертого, пятого числа. Позиций мы не уступили противнику. То есть предполье занято, где-то он вклинился в наше расположение, но основная позиция по реке Вопь была за нами.

К. М. С соседом справа уже связи не было, а с фронтом оставалась?

М. Ф. Второго числа налетела авиация противника на командный пункт и тыловые учреждения штаба фронта. В это время проводная связь порвалась. Она продержалась примерно до половины второго дня, третьего числа, а по радио связь держалась.

К. М. А потом проводной связи уже не было?

М. Ф. К сожалению, потом уже не было проводной. Потом ему пришлось менять командные пункты штаба армии. По радио связь все время была. Радио и офицеры связи. Так что я с командующим связи не терял совершенно. Были моменты, какое-то время радио не работало, но это быстро восстанавливалось. Я не могу сказать, что я связи с командующим не имел.

К. М. Вот такой возникает вопрос, Михаил Федорович, с этой с Касней несчастной, с этим бомбовым ударом. Вот говорят, как же так: готовились, что вот-вот удар немцы нанесут, и не передислоцировали командный пункт, осталось все в известном для немцев месте?

М. Ф. Конечно, надо было рассредоточить. Надо было сделать блиндажи. Обязательно надо было блиндажи сделать. А что получилось? Когда я приехал получать орден Красного Знамени, а выдавал мне его Конев, я был поражен. Это какое-то имение, видимо, раньше было, в домах все это расположено. И землянки. И масса дорог. Штаб фронта — это довольно большое учреждение, масса машин движется, поэтому авиация, летающая по всем дорогам, видела, что здесь какой-то командный пункт. Да и разведка наверняка доносила об этом. Как налетела авиация — пункт ВВС был разбит сразу. Человек пятнадцать-двадцать было убитых в штабе фронта и человек шестьдесят или около этого было ранено. Представляете себе, из командного состава, который нужен в управлении фронтом. Это было большое упущение. Может быть, Конев не сумел так быстро все это сделать, но нужно было или перенести, или, во всяком случае…

К. М. Запасной сделать.

М. Ф. Безусловно, нужно было сделать запасной.

Четвертого числа был получен приказ командующего фронтом о том, что — вот как хорошо дерется 19-я армия, и равняйтесь на ее командующего Лукина. Такой был приказ отдан, по радио получили мы. Это еще более подбадривало меня держаться, потому что я полагал так: что хотя противник меня и обходит, но, видимо, командующий фронтом примет какие-то меры, и он меня поощряет, чтобы так же дрались, как я дерусь на том месте, где я стоял раньше.

И в это же время получается приказ: вывести управление 16-й армии. Для меня это было непонятно. Почему? Две дивизии передавались Ершакову, а одна дивизия или две дивизии выводились восточнее Вязьмы. От меня забирают две дивизии. Одна дивизия — 50-я — очень хорошая дивизия, жалко было мне ее. Да и все-то дивизии было жалко.

К. М. А она не в боях была или в боях?

М. Ф. 50-й дивизии должны быть поданы машины. И машины не фронта, а армейские машины. А вы сами понимаете, чем же тогда подвозить? Как снабжать свои дивизии? Ведь это последние машины. Но приказ есть приказ, надо выполнять его.