Змей устремился вперед. Сперва летел небыстро, потому как опасался повредить чрезвычайно уязвимое человеческое тело, ненароком ударив его о деревья. Он повернул шею и с раздражением обнаружил, что ее глаза светятся неподдельным восторгом.

Змей взмыл вверх и поднялся над верхушками деревьев. Он почувствовал, как девушка схватилась за его рога. Что ж, теперь он может не бояться, что она упадет. Со скоростью смерча чудище понесло ее сквозь воздух, ставший плотной и холодной субстанцией. Внизу все слилось в сплошную зеленую полосу. Шум ветра казался бурей, сквозь которую даже он не мог услышать ее криков и разобрать, крики это экстаза или паники. Чтобы не дать ей и шанса остаться равнодушной, чудовище, не сбавляя скорости, стало подниматься выше. Вот они пронзили облачную страну призрачных и неясных форм и выпрыгнули навстречу гигантской серебряной луне. Бескрайние леса превратились в темно-зеленые пятна, глубокие озера – в лужицы, а полноводные реки, пронзающие этот заброшенный уголок мира, – в тоненькую серебристую паутину.

Змей поймал себя на неудержимом желании унести прекрасную девицу еще дальше. Дать ей полюбоваться безжизненными кратерами Луны, восхититься сметающими все на своем пути и никогда не спящими бурями на Венере, поразиться холодом и пустотой бесконечного космоса! Но ее тело не было способно вместить весь этот поразительный опыт. Он еще раз оглянулся и прочел на ее лице исступленное ликование от захватывающей дух прогулки.

Монстр прорезал небесную твердь и с безумной скоростью стал падать в объятия земли. Вот внизу показалось печально знаменитое Черное озеро. Змей устремился к его зеркальной поверхности. Спустя пару секунд он обрушился на отражение луны в недвижимой озерной глади и ушел под воду, породив море брызг. Они с головой накрыли упрямую девицу. Он поднялся чуть выше, чтобы половина его тела находилась над водой. Теперь полностью мокрая девушка сидела на нем, как на диковинной лодке. Какое-то время он разрезал поверхность озера, давая ей вдоволь насладиться прибрежными красотами.

Наконец, подумав, что прогулка и морские процедуры выдули весь морок из ее разума, Змей долетел до суши и позволил девушке обессилено опуститься на землю. Он снова завис над нею и стал привычно вращаться, ибо неподвижность необычайно тяготила его существо. Змей оглядел прилипшую к коже влажную одежду, делающей заметными волнующие очертания ее молодого тела. Он не удержался и обвился вокруг нее, заключив в объятия, словно пылкий юноша. Перейди он грань, отпусти контроль буквально на мгновение, любительница запретных удовольствий была бы моментально раздавлена его могучим телом. Возможность испытывать ужас снова вернулась к ней, и Змей несказанно обрадовался этому обстоятельству. Тепло ее тела пожиралось его ледяной чешуей. Монстр поднялся в воздух и замер, наслаждаясь ее близостью, любуясь сверкающим платьем, в которое облачили ее собственные ужас и изумление. Как величайшую драгоценность держал он ее в объятиях, думая о том, что даже его чудовищность не в силах заставить его причинить вред такому чуду. Он был совершенной оправой ее непревзойденной красоты.

– Что ж, – прошептала она, – если мне суждено умереть, то здорово, что мне посчастливится погибнуть от рук такого поразительного существа…

Монстр удивился, что в такой проникнутой здоровьем и красотой девушке может обитать пессимизм. Она должна отчаянно цепляться за жизнь и умолять его не пожирать ее, а вместо этого находит странное наслаждение в мысли о своей причудливой гибели. Он вгляделся в ее глаза и нащупал на их дне ужасную и грозную силу, способную разрушить что угодно на земле. Он словно посмотрел на собственное отражение. Тоска и гнетущая печаль обхватили ее душу точно также, как он обвил ее тело.

– А ты красивый! – произнесла она уже более спокойно. – Хоть и страшный. Ты сон?

Змей молчал. Он не умел говорить.

– Мне было весело с тобой. И ты не докучал лишними словами. Так что будь ты мужик, может быть у нас с тобой что-нибудь и вышло…

Она явно думала, что чудище не понимает ее слов, не в силах вообразить, что нечто подобное человеческому разуму способно существовать внутри столь ужасающего облика. Наверное, она пыталась себя успокоить этой глупой бравадой, но Змею было почему-то очень приятно слышать эти слова, ибо он все понимал.

Чудовище опустилось и беззвучно отплыло от девушки. Он не мог позволить себе играть с нею всю ночь – чужая воля снова напоминала о себе и требовала приступить к более скучным делам. Дрожащая от холода девица растеряно наблюдала, как он начинает медленно удаляться.

На фоне огромного озера с окаймлявшими его далекие берега гигантскими тысячелетних кипарисами и елями девушка казалась чудищу удивительно маленькой. Змею стало так жалко ее. Темный лес высился над ней колоссальным исполином, держащим ее в своих косматых лапах. Этот природный великан мучил ее своей вечностью, своей безграничностью и равнодушием, точно так же как терзала душу девушки живущая в ней всесокрушающая грусть.

Дух Змея, слепленный демонами из сумрачной плоти своих самых чудовищных кошмаров и безумных грез, содрогнулся от странной тоски. Ему захотелось вернуться к странной девице и разорвать своими алмазными когтями ее печаль. Но даже он не в силах был сделать подобное. И словно желая выпрыгнуть из собственной гнетущей тоски, он взвился огненной стрелой в небесную высь.

Поднявшись на недосягаемую ни для птиц, ни для чьих-либо взоров высоту, монстр обозревал полотно лесов, озер и рек, разбросанных по округу Спирос. С заоблачной высоты эта почти необитаемая часть страны стала видна целиком: темно-зеленая масса, с трех сторон света окруженная горными пиками и словно пытающаяся ускользнуть в бескрайний океан на юге.

Чудовище на несколько минут зависло в разряженном воздухе, вращаясь вокруг своей оси, словно далекий от людей, неизведанный спутник планеты. Он любил висеть в пустоте и мечтать, мечтать, мечтать… И фантазии его были бесконечно далеки от людей, как и его устрашающий вид.

Змей вильнул хвостом и полетел исполнять поручения той самой воли, что раздражала его вечными призывами к ограничению. Несомненно, самым замечательным впечатлением от сегодняшней ночной прогулки станет встреча с этой потрясающей девушкой. Увидит ли он ее снова? Монстр не знал, но очень надеялся. И надежда эта заставляла его восьмикамерное сердце с нестареющими кремневыми артериями и сапфировыми клапанами страстно трепетать.