Мистер Леттэн сжал губы и мужественно кивнул. Валентин одобрительно покачал головой и направился в глубь зала, чтобы навестить самого главного для него пациента.

Майкл Илнер сидел в причудливо выглядящем устройстве спиной к нему. Его тело совсем не походило на тело двадцатилетнего студента института, которым он являлся. Размерами туловища он скорее напоминал двенадцатилетнего мальчика. Его ручки и ножки были необычайно худыми и тонкими. Кожа плотно облегала кости. Одно плечо было значительно выше другого, демонстрируя серьезное искривление позвоночника. Весь организм Майкла был согнут и закручен возмутительной слабостью его мышечной системы. Он был болен неизлечимой болезнью – синдромом Кагона, который навсегда сломал нормальный способ функционирования организма.

Майкл с присущим ему усердием совершал странные микродвижения туловищем. Валентин видел только затылок его головы, нелепо висящей на тонкой шее и наклоненной в сторону от неимоверного напряжения.

Валентин испытал мимолетный приступ ужаса, подходя к нему. Что-то внутри него очень боялось увидеть совсем иное лицо, когда голова этого тяжело больного человека повернется в его сторону. Мерзкое, гнетущее чувство ворвалось в его душу, словно внезапно налетевший на Спирос ураган. Но Валентин привычным ментальным усилием смахнул тоскливое настроение, как жужжащего комара, и подошел к тренажеру.

Майкл услышал шум шагов и обернулся. Его лицо расплылось в натужной улыбке. Эта улыбка напоминала гримасу или лишь пародию на настоящее выражение радости. Не только мышцы корпуса, но и мускулатура и кости лица были деформированы, придавая лицу несколько уродливые черты. Только светлые и чистые голубые глаза горели ясным светом.

Валентин сделал еще шаг и спросил чужим голосом – строгим и твердым, неспособным устрашаться подобным проделкам матушки-природы, равнодушной к отдельному существу и более напоминающей мачеху, а не мать:

– Добрый день, Майкл. Как твои успехи?

– Все отлично, – голос молодого человека был ломающимся и лишенным сочности и звонкости, будто раздающимся из глубокого колодца. – На этой неделе каждый день добавляю по два пункта нагрузки. Марк может подтвердить…

– Тебе помогает то лекарство, что я дал тебе? – уже чуть тише спросил Валентин.

– Да, оно дает кучу сил! Я думаю, что в моем прогрессе виновато именно оно! Но…

– Да, что такое?

– Я слышал, что эти препараты стоят кучу денег… Говорят, что спортсмены покупают их у вас по сотню золотых за упаковку. Мне стыдно… Я… я не могу брать их вот так, бесплатно…

Майкл опустил взгляд в пол и покраснел, смутившись окончательно.

– Это тебя не должно волновать, – еще более строго произнес Валентин.

– Но…

– Все препараты и лекарства, которые мы применяем в лечебных целях, спонсируются администрацией, – соврал Валентин.

– Именно поэтому вы советовали никому не говорить про эти таблетки и ни в коем случае не показывать их врачам?

Валентин усмехнулся и посмотрел в умные глаза Майкла.

– Выбрось из головы все эти глупости. Мы с тобой пытаемся победить этот недуг. Я – как лекарь и ученый, а ты – как носитель его разрушительной природы. Нет времени и нужды думать о таких мелочах, как деньги. Расскажи лучше, как поживает твой диплом по демонологии?

Такой тяжелый врожденный недуг частенько определял круг интересов пациента. Майкл Илнер не был исключением. Физическая ущербность вынуждала его дух стремиться в фантастические дали, следуя народной вере во всемогущих духов и непостижимые миры.

– Отлично! Одна загадка готова открыться в ближайшее время!

– Хорошо, надеюсь, у тебя все получится. Думаю, смогу помочь тебе с практикой. Как-нибудь встретимся и обсудим все это. Твой диплом, честно говоря, вызывает у меня неподдельный интерес, – Валентин нисколько не лукавил. – Но не в этих стенах. Здесь ты должен только работать!

– Ясно! Буду стараться!

– До встречи, Майкл, – Валентин направился к выходу.

Валентин с тяжелым сердцем шел по залу. Перед дверью он оглянулся назад и еще раз посмотрел на затылок Майкла. Тот, словно почувствовав его взгляд, обернулся и с трудом поднял вверх тонкую ручку.

Невыносимое, съедающее изнутри все светлое и хорошее ощущение собственной вины перед болезнью Майкла не замедлило обрушиться на него. Почему-то собственное отменное здоровье причиняло своему обладателю моральные терзания, будто он был виноват перед Майклом. Эта душевная боль снедала и мучила Валентина. Однако спустя мгновение, стоило ему вновь отвернуться, тоска дисциплинировано влилась в другое чувство, превращаясь в самую лютую ненависть. И злоба эта пролилась на преступную оплошность природы, породившую синдром Кагона – самую неуловимую и всесильную гадину из тех, что осмеливались выйти из царства боли и страдания.

Потратив еще какое-то время на обычные заботы руководителя, Валентин понял, что пришло время перейти к другому важнейшему делу. С момента пробуждения прошло уже больше пяти часов, и можно было почувствовать надвигающуюся бурю. Валентин словно наяву видел очертания массивной грозовой тучи и всполохи сверкающих в отдалении молний. Слышал отдаленный трубный грохот громовых раскатов. И кожей ощущал пронизывающий мокрый ветер. Туча плыла к нему, готовая породить ураган и разразиться затопляющим землю ливнем и побивающим посевы градом. В Валентине бурлило столько энергии, столько тестостерона выбрасывалось в кровь, что он ощущал, как постепенно теряет над собой контроль. Руки начинали подрагивать, а пульс учащался. Ему срочно надо было усмирить эту угрозу. И единственным проверенным способом было провести тяжелую, чрезвычайно интенсивную с точки зрения обычного человека, тренировку.