– Всё выяснится. Меня же не могут обвинить в том, чего я не делал, – успокаивая себя, снова пробормотал Павлов. – Это ошибка. Заблуждение. Меня наверняка скоро выпустят. Обязательно отпустят…обязательно. Я же не виновен. Полиция обязана провести расследование и выяснить это. Да и как я мог совершить убийство за те несколько часов, что пробыл в Лос-Анджелесе. Они же должны понимать, что я впервые здесь. Не знаком с городом и, следовательно, не могу знать его обитателей. Последняя мысль немного успокоила Павлова. Он немного взбодрился. А тут ещё раздались шаги в коридоре. Павлов взбодрился ещё больше. Им овладела уверенность, что его сейчас отпустят.

За решётками камеры появилось лицо полицейского. А рядом с полицейским появилась фигура опрятно одетого немолодого джентльмена с дипломатом в руках. Полицейский открыл дверь камеры и впустил незнакомого человека внутрь. Затем снова закрыл дверь на ключ и ушёл. Павлов поднялся с койки, встречая незнакомца. Тот сразу представился.

– Генри Стебиан! Адвокат! Меня наняли для вашей защиты. Посольство наняло, – пояснил он. – Я буду защищать вас в том случае, если у вас нет возражений по этому поводу.

– Какие могут быть возражения, – негромко ответил ему Павлов. – В посольстве лучше меня знают, что делать.

– Отлично, – подытожил адвокат, услышав ответ Павлова, – в таком случае не будем терять времени и начнём.

Он положил свой дипломат на маленький стул и, придвинув к нему единственный стул, сел и начал вытаскивать какие-то бумаги. Вытаскивая бумаги, он выкладывал их на стол. Наблюдая за ним, Павлов опустился на койку. Раздался голос адвоката:

– В общих чертах я уже ознакомился с обвинением. У меня есть к вам несколько вопросов, которые, мягко говоря, вызывают у меня сильные сомнения. Адвокат, наконец, закончил выкладывать бумаги. Взяв одну из них, он повернулся лицом к Павлову.

– Но для начала я бы хотел выслушать вашу версию произошедшего.

Павлов развёл руками в сторону и с подкупающей откровенностью ответил:

– Если б я знал, что говорить. Я понятия не имею, что происходит и почему это происходит. Я ни разу в жизни не видел эту…Агуэро, не разговаривал с ней и вообще не имею абсолютно никакого отношения к происходящему.

Адвокат внимательно выслушал Павлова. Едва Павлов закончил, как адвокат бросил на него испытывающий взгляд и негромко спросил:

– Мистер Павлов, вы уверены, что это всё, чтобы вы хотели сказать мне? Не забывайте, я на вашей стороне. Чтобы вы не сказали, это останется между нами. Однако вы должны понимать, что как ваш адвокат я должен узнать обо всём, что известно вам. В противном случае мы рискуем оказаться в положении слабых перед обвинением.

– Я сказал всё, что знал. А именно, что мне вообще ничего не известно, – голос Павлова прозвучал совершенно твёрдо. Адвокат некоторое время с сомнением смотрел на Павлова, а потом произнёс:

– Ну что ж, раз вам нечего сказать, я объясню вам подробно, в чём вас обвиняют и какие аргументы приводит прокурор.

Адвокат отложил один документ и взял со стола другой. Пробежавшись по нему беглым взглядом, он, не глядя на Павлова, продолжил:

– Прокурор обвиняет вас в убийстве первой степени мексиканской эмигрантки Анны – Кристины Агуэро. Девочке исполнилось 14 лет. Она несовершеннолетняя. И это обстоятельство отягощает обвинение. Вечером 25 августа она вышла из дома и не вернулась обратно. Обеспокоенная её отсутствием мать, позвонила в полицию. В час ночи мёртвое тело девочки было найдено в двух кварталах от вашей гостиницы, господин Павлов. Прокурор утверждает, что у него есть свидетель, который видел вас вместе с убитой около одиннадцати часов вечера.

– Ложь. Ложь от начала и до конца, – не выдержал Павлов. Это обвинение от начала и до конца фальшивое, как и всё, что происходит в эти два дня.

Адвокат с лёгкой укоризной посмотрел на Павлова. Показывая бумагу с обвинением, он коротко спросил:

– Вы позволите, я продолжу?

Дождавшись кивка от Павлова, он продолжил:

– Позже, во время вашего задержания, под вашей подушкой нашли некий предмет из женской одежды. Это были женские трусы.

– Это была не моя подушка, – вновь не выдержал Павлов, – я первую ночь спал в этой гостинице. И я понятия не имею, как там оказались эти трусы.

– Ещё в вашем номере обнаружили окровавленный нож, – адвокат, не слушая Павлова, положил бумагу на стол и снова повернулся к нему лицом. – Обвинение полагает, что трусы принадлежат убитой. Их снял преступник, когда насиловал девочку. А нож, найденный в вашем номере… является орудием убийства. Девочке умерла от многочисленных ножевых ранений.

Павлов заметно побледнел, услышав последние слова адвоката.

– Еще какой-то нож нашли в дополнение к трусам, – едва слышно пробормотал Павлов, оказывается, девочка была ко всему прочему и изнасилована. А если эта не ошибка?