Она сказала, что ждала меня в 5, 6, но раньше я уж сказал ей сам, отчего так поздно: дожидался папеньки от вечерни. «Когда же, О. С., это зависит от вас — теперь или по приезде?» — «Я вам говорила». — «Т.-е. теперь? Хорошо, завтра постараюсь обделать дела», — т.-е. я думал попросить у Костомарова 1 000 р. сер. — «А в четверг скажите мне, потому что в среду я буду у Гуськовой». — Дружно, дружно сидели и ходили мы рука в руку. Вошли другие, и начался общий разговор. Она сняла [нагар] со свечи. «Не снимайте, не будете нравиться», сказал кто-то. «Я и не хочу никому нравиться, кроме одного». — «О. С., — сказал я после всего, — вы будете решительно управлять моими делами; чрезвычайно немного дел, в которых не от вас будет зависеть решение, и нс знаю, представится ли случай к подобным делам; знайте это и готовьтесь распоряжаться моими делами. Я постоянно буду делать все, что вам будет угодно, поэтому сама судите, что лучше мне делать, и управляйте мною». Раньше этого, когда говорил о разговоре с нашими, я сказал, что маменька действительно будет любить ее больше, чем меня. «Все мои отношения зависят от вас, и даже к ним; напр., может быть маменьке вздумается поехать с нами». — «Что ж, верно, она не будет нам в тягость». — «Нет, знайте, что в наши с вами отношения я не допущу вмешиваться никого, ни маменьку, никого, кроме разве тех, кого вы сами захотите иметь советником или как угодно назвать».

Теперь совершенно спокоен. Совестно, что так вынуждал маменьку, — но что делать? так было нужно. О. С. вознаградит ее своею любовью и ласковостью за минутную скорбь. О, ты будешь наилучшею дочерью, мой милый друг.

Писано 2 апреля, четверг, 10 час. вечера

1 апреля, среда. Когда я воротился от губернатора, Сережа подал мне записку, писанную рукою Тищенки, что меня непременно ждут. Я тотчас поехал. — Меня звала Анна Кирилл., которая дала мне «будущему сыну» 241, и просила написать ответ и велела быть завтра.

2-го, в четверг, ві 5 час. был у них. Мы сидели у Ростислава. Наконец, к Анне Кир. — Она прочитала мои размышления о супружеской жизни, т.-е. главным образом «о приданом позвольте не говорить», чтО было написано в конце, и сказала, что говорила с Сократом Евгеньичем; позвала О. С. — «Вот ваша невеста». Я поцеловал у О. С. руку, Анна Кир. что-то сказала; кажется, чтобы поцеловались. Я не хотел принуждать Ольгу Сократовну и не хотел получить от нее первый поцелуй при других. «Asseyez-vous

ісі, у нас нет секретов с Николаем Гавриловичем» — потом послала за Сокр. Евг. «Вогг ваш сын», сказала Анна Кирилловна. Мы поцеловались с Сокр. Евг. Анна Кир. сказала ему, чтобы он соединил наши руки. Недолго посидев, он стал уходить, я пошел, сказав, что мне должно переговорить с ним, но собственно я хотел с Ольгой Сокр. о деньгах, готова ли она употребить свои. — «Готова». — «Так мы едем вместе?» — «Вместе». Это было в зале. Я ушел к Сокр. Евг. и сказал, что после пасхи тотчас, и тотчас едем. Потом говорили об ученых и медицине. Наконец, снова посидел у Анны Кирилл., простился — было уже более 7 часов, пошел в комнату Ростислава. При нем разговор не вязался, но он часто оставлял нас одних, конечно, часто нарочно.

Теперь в первый раз я, когда мы были в зале, брал Ольгу Сокр. за талью, как это делается между друзьями. Мы сели рядом [190]

на диване. Мало-по-малу ее головка оперлась на мо1 один раз Ростислав ушел, я заложил руку за та^ сидеть, я обняв ее. Волнения во мне не было ник*1 нец, я осмелился поцеловать ее в лоб, в щеку. На* стислав вышел. — «Завтра обручение. Нас заста' Я не хотел бы получить от вас первый поцелуй 1 тому что хотел бы, чтобы он был искренний. Поз уволить поцеловать вас». — Она ничего не отвечала шел, через несколько времени снова ушел. Тогда*1 целовал ее; она отвечала на мой поцелуй. — «Вам * сказала она. Ростислав беспрестанно уходил и прИ! вышел еще раз, я поцеловал ее в другой раз, но ойа уже недовольна моею неотвязчивостью. «У вас с робкий и вялый. Другому на моем месте этоГ довольно». — «Что еще?» — «Еще несколько раз этого требует приличие». — «Так вы только из «Да, приличие непременно должно соблюдать, простирать соблюдение приличий до того, чтоб1 чение». Я все толковал о том, что только кажусь только потому, чтоб не надоесть своими чувства^1 привыкла к ласкам». Но я чувствовал, что мне до* скаться, и беспрестанно целовал ее волосы, ее лоб» которая была ко мне. Раз даже поцеловал ее глаза-ей, что с тех пор, как я несколько узнал ее, у Ме одна мысль о ней и что теперь я живу только еЮ> о ней и о ее счастии. Когда тут сидел и Венед ее бойкостью, говорил о мужском платье, о тоМ1 остается только стрелять из пистолета и пи^ «Что ж? Я и поеду в мужском платье»-" делать с вашими волосами?» — «Обрежу их 1 фальшивую косу; нет, не хочу, чтоб во ^ нибудь фальшивое».

Она хочет, чтобы свадьба была 29 апреля nof никого не было и чтоб мы уехали в тот же день*

Мое расположение духа? Более спокойно, Меня не волнует нисколько физическая сторона & Я муж, не любовник только. А первый поцелуй? него, я получил от нее залог любви. Физическая новалась во мне от него. Во мне есть сладострастіе сердечной любви.

Прости до завтра, моя милая невеста. Завтра

Прощай до завтра. Будь счастлива, как я с^{

Писано 4 апреля в 8 час. утра, суббота. день обручения.

Поутру я пошел за кольцами; взял для ОльгЯ чтоб можно было выбрать, но когда шел оттуда* тила на дороге; самое маленькое кольцо приход

В 10 час. отправился к ним сказать, что папенька хотел быть раньше; приехал вместе с папенькою; папенька через несколько времени уехал за маменькою, чтоб воротиться к 12 часам, потому что к этому времени должна была отойти обедня, но ждали-жда ли — их все нет. Наконец, Ольга Сокр. послала меня за ними в г 2-го, но на дороге они встретились. Маменька держали себя все время по обыкновению чопорно, как женщина, не бывавшая в обществе, но желающая показать себя тонною. Ольге Сокр. это показалось строгостью и недовольством. Когда маменька входила, Ольга Сокр. подошла к ней, а она уж успела сказать, чтО вовсе не годилось: «Покажи же мне, которая». Когда вошла в гостиную, Ольга Сокр. подала ей скамейку и снова подала, когда она перешла к Анне Кирил. и села там; этого я не ожидал и потом сказал Ольге Сокр., что это уже слишком, что этого не должно быть, но на первый раз так и быть можно. Я тотчас взял Ольгу Сокр. и спросил, как ей нравится маменька. — «Ничего». — Но после молебна, обручения и обеда, когда мы сидели у Ростислава, она мне сказала: «Я боюсь вашей маменьки. Она должно быть очень строгая». Я чувствовал и раньше, что ей неловко, что она опасается, и потому говорил ей, что не позволю никому вмешиваться, а за обедом взял и сломал свою вилку. — «Посмотрите, Ольга Сокр. Вы понимаете, что я этим хочу показать?» За обедом маменька держала себя чопорно. Когда она будет у них в другой раз, я попрошу маменьку быть ласковее. За молебном Ольга Сокр. молилась очень усердно, и мне стало грустно за нее бедную, у меня показались слезы. И потом, когда мы сидели после обеда у Ростислава одни, я несколько раз плакал о том, что она грустит. Я много любезничал с нею после обручения. Наконец, проводил своих домой и через час, около 8 часов возвратился к ним; что было в этот вечер, напишу после обеда, перед тем, как идти к ним.

Папенька, когда ложился спать, на мой вопрос, как ему нравится Ольга Сокр., сказал, что она слишком резва. — Я сказал, что другого характера жена не может ужиться со мною и что это пройдет. Но для меня все равно, и скоро (тотчас после свадьбы) и для нее будет все равно, каковы бы ни были отношения к ней моих родных, потому что она увидит, что это для меня все равно. Кто не любит ее, тот и не может вмешиваться в наши отношения» с ней.

Нынешнюю ночь я провел довольно беспокойно, потому что от страстных сцен вечером кровь моя волновалась. Она, бедная, не спала почти в эту ночь накануне обручения.