Гульсум, отрабатывая с Леной блоки, краем глаза посматривает за тем, что делает Хасан с Назахат. Он сильно похлопал Назахат по щекам после очередного удара и вновь настраивает ее на атаку. Назахат мужественно атакует. Ее черные глаза горят от злости, и она пытается наносить удары Хасану. Тот только защищается, то ставя блоки, то отпрыгивая. Пока ни один удар Назахат не достиг цели. Но девушка продолжает упорно атаковать.

Гибкая фигура Хасана извивается, подпрыгивая на сильных ногах, как на пружине. Видно, что этот учебный спарринг доставляет инструктору истинное удовольствие. Он играет с ученицей как кошка с мышкой. Хасан почти подпускает Назахат к себе и, когда она наносит удар, ставит блок вполсилы, играючи, бьет девушку в живот, в плечо, в грудь. Лицо не трогает, бережет.

— Слушай, Гульсум, давай не будем особо напрягаться, — говорит Лена, — и так сил никаких не осталось. Мы же свои люди, че мы будем из кожи вон лезть?

Гульсум не отвечает. Она в стойке, готовая к бою.

— Ты что, оглохла? — Лена пока не собирается вставать в стойку. Гульсум молчит. — Ну, как хочешь. Смотри, пожалеешь, у меня опыта больше.

Лена проводит атаку, Гульсум защищается, увертывается. Потом, поставив очередной блок после удара Лены — та совсем раскрылась, — Гульсум сильно бьет ее в грудь. Лена отбегает назад, еле сохраняя равновесие. Но удерживается на ногах.

— Ах ты, сука чеченская, ну держись!

Лена бежит на Гульсум и проводит серию резких ударов ногами. Гульсум отбивает первый, второй, от третьего уклоняется, а четвертый пропускает. В ушах звенит, на секунду темнеет в глазах, она чувствует острую боль в виске и тут получает еще один удар — в грудь. Падает.

— Ладно, извини, если сильно, но ты сама этого хотела, — слышит она голос Лены.

Гульсум открывает глаза. Лена хлопает ее ладонью по щеке.

— Ты в порядке? — Гульсум видит, что Лена встревожена.

Гульсум молча встает. Она готова к бою. Лена демонстративно вздыхает:

— Ну что, амазонка, тебе мало? Еще хочешь?

Но тут девушки слышат голос Хасана:

— Все, закончили. На сегодня хватит. В лагерь! За мной! Бегом!

Измученные боем, девушки устремляются за Хасаном. Хорошо, что жара спала и стало даже прохладно. Силы девушкам придает только одно — сейчас они вернутся в лагерь, в свои глинобитные домики, где их ждут вода, ужин и где наконец они смогут принять горизонтальное положение и отдохнуть после очередного тяжелого дня.

Девушки живут в комнатах парами. Гульсум в комнате с Леной. Наверное, при расселении они придерживались территориального и языкового принципа, думает Гульсум. Лена — профессиональный снайпер. К обучению в лагере она подходит прагматически — за спецоперации, в которых она будет участвовать после окончания, ей обещали платить большой гонорар. Никакие идейные соображения, никакие идейные чувства Леной не руководят: этот лагерь для нее — просто курсы повышения квалификации, не более.

Девушки сразу идут на ужин. Они садятся в большой комнате за длинным столом. Повар — молодой мужчина арабской внешности — разливает воду из большой полиэтиленовой бутыли в пиалы, количество воды тут всегда ограничено. Раскладывает по тарелкам еду. Фасоль, кусок жареной рыбы, финики. Потом разливает всем чай. Девушки молча едят и расходятся по домикам.

Гульсум и Лена вытряхивают из одежды песок, раздеваются, ложатся на белые прохладные простыни, накрываются верблюжьими одеялами (ночью здесь прохладно) и тут же, не говоря друг другу ни слова, засыпают.

Гульсум просыпается оттого, что кто-то включил свет. Она слышит, как Лена ругается, и видит Хасана.

— Через две минуты построиться, сегодня ночью у вас спецзадание, — говорит он, выходит из комнаты и идет будить остальных девушек.

2

Программа в стрип-клубе «Кошки» началась как обычно, без опозданий, в одиннадцать вечера. Александр поставил «Бессамэ мучо» в обработке модной группы и сделал привычный знак танцовщицам: пора. Дверь из ди-джейской в комнату танцовщиц всегда была открыта. Девушки не стеснялись ди-джея, спокойно переодевались при нем. Они не стеснялись никого, такая уж у них была профессия — танцевать стриптиз.

А Саша был для них своим в доску. Ему можно было пожаловаться на жизнь, поплакаться в жилетку, весело поболтать — у него всегда наготове был новый анекдот. Парень он был симпатичный, к ним, девушкам, неравнодушен. Он говорил, что любит их всех, так никто не обижался. И всегда готов был доказать свою любовь на деле, тут же, в ди-джейской, или после программы, в вип-кабинете. Такое хоть и нечасто, но иногда все же происходило, к обоюдному удовольствию сторон. Этот секс ни к чему никого не обязывал, он, по сути, был домашним, семейным. Саша и девушки жили одной большой семьей, делились всем. По совместительству со своим ди-джейством Саша продюсировал танцовщиц из клуба «Кошки» для выступлений в других клубах, устраивал им гастроли по городам России и СНГ. Как их неофициальный менеджер и отчасти художественный руководитель, иногда он танцевал вместе с ними по его режиссуре, и тогда это был не просто стриптиз, а шоу-балет. Как менеджер и хореограф, он сам всегда ездил с ними, и это были очень веселые поездки.

Ди-джейство в стрип-клубе было не единственным занятием Александра. Он играл в рок-группе «Корни травы», писал музыку вместе с тремя такими же по возрасту рок-музыкантами, каждому из которых было около тридцати. Правда, в отличие от Александра, они не работали в ночных клубах и не получали таких больших денег, как Саша. Иногда ему даже было стыдно перед ребятами за то, что он работает в таком клубе, он понимал, что это не соответствует имиджу голодного идейного рокера. Но времена меняются, группе нужны деньги на клипы, студию, инструменты, промоушн. Сегодня без денег далеко не пробьешься, и музыканты старались как можно меньше иронизировать над Сашиной ночной работой. Он был их главным кормильцем. Купил новый синтезатор, договорился в помещении какого-то старого ДК в Сокольниках о круглосуточной аренде одной из комнат и сам за все платил — музыканты даже не знали, сколько и кому. О чем еще может мечтать рокер — есть база, есть инструмент.