Шрифт:
Он лежал на спине, одна рука под головой, другая – на груди. Она залюбовалась… Тихая радость, нежная грусть сердце щемит…
Беззвучно легла рядом и замерла. Он не пошевелился – дышал ровно. Покорная успокоилась и расслабилась, лежать с ним – было сбывшимся вожделением, тепло его тела волной накатывало на неё, заворачивало в кокон притягательного желания, знакомый запах его смешался с ароматом горькой травы и спелого яблока.
Осмелев, она чуть-чуть повернула голову и коснулось щекой его плеча, он не пошевелился…
«Мой родной, единственный, желанный. Господи, помоги нам, не оставляй нас милостью своей», – подумала она и вздохнула.
В этот момент Блёсом повернулся набок, высвободил руку из-под головы и обнял Покорную…
Сначала она уткнулась ему в грудь всем лицом, вдохнула его… На вкус губами попробовала… Как к свободе прикоснулась… Такая лёгкость во всем теле, да и тела как будто нет у неё, душа крылатая воспаряет над лугом, над садом, над всем миром! И чем сильнее Блёсом Покорную прижимает – тем выше душа взлетает и больше радости святой испытывает. А потом вдруг небо звёздное обрушилось своей тяжестью и придавило её к земле. Но так это хорошо, так нравится, что хочется больше и больше! И качаются они в серебряном челноке посредине звёздного неба так, что дух захватывает! А от силы их любви радуги загораются, да в далёких галактиках миры зарождаются.
Как же это может быть плохо?
Если в этом природы-матери промысел и благословенье, и остановиться невозможно. Это – время жизненной истины, только два человека – с одним телом и одной душой на двоих – проникают друг в друга, просачиваются в каждую клеточку, в каждую кровиночку, в каждый волосок, питают друг друга силой жизни, напитываются впрок…
Зачем слова – что объяснять?
Слово изреченное ложью станет – только сердце любящее не обмануть. И что интересно заметить: не нужно для истинной желанной любви ни свечей ароматных, ни музыки, ни будуаров, ни пеньюаров… Там, где души сливаются в целое, все остальное – от лукавого. А от чистой любви Покорной к Блёсому родилось ожидание…
Эти нелепые и наивные строки растрогали Зиночку. Она поймала себя на мысли, что не смогла бы так трепетно описать свои интимные отношения с мужчиной.
Ей вдруг вспомнилось, как прозаически закончилась первая любовь. Тот, кого она уже почти считала своим мужем, внезапно объявил, что принял решение «валить из этой страны» в Америку. На все вопросы, как он сможет жить, дышать, спать, без своей любимой Зиночки, он похабно рассмеялся и безапелляционно заметил, что она придаёт слишком большое значение «приятному процессу трения одних частей тела о другие», видимо, перефразировав более лайтово-знаменитую цитату Марка Аврелия: «Совокупление – трение внутренностей и выделение слизи с каким-то содроганием…». Ну что ж, каждый имеет свою точку зрения!
Допечатав предложение, Зинка выключила компьютер и, запрещая себе думать о прочитанном, подошла к окну.
Окно выходило в сторону единственной «достопримечательности» коттеджной застройки, а именно – лужайки, густо заросшей молодой газонной травкой.
С высоты второго этажа она разглядела, как со стороны озера, неся в руках рыболовные снасти и ведро, возвращался Святослав Цветов, а со стороны ворот, навстречу ему шёл Тусевич.
Аркадий Казимирович ускорил шаг, двигаясь по направлению к дому фокусника.
Цветов же, в свою очередь увидев Тусевича, попытался изменить траекторию движения, но так как в ограниченном пространстве ретироваться было затруднительно, он развернулся и быстрым шагом направился обратно к озеру.
Казимирович последовал за ним.
Зинка наблюдала за происходящим до тех пор, пока оба действующих лица не исчезли с поля видимости.
Она спустилась в гостиную и, в ожидании закипающего чайника, несколько раз набрала подполковника. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть Михаила. Зинка загадала, вот если он сейчас возьмёт трубку, значит, любит по-настоящему, и у них всё обязательно сложится.
Увы!
Абонент находился вне зоны действия сети…
3
На следующий день, возвращаясь из магазина и торопясь пересечь автотрассу, Зинка ойкнула и отскочила в сторону, когда рядом с ней пронёсся урчащий мотоцикл.
Ярко-зелёный «Кавасаки», оставляя за собой клубы серой пыли, въехал за огороженную территорию.
«Тьфу ты, Идочка, напугала!», – раздосадовано подумала Зина.
Участок Тусевичей был от въезда первым, поэтому, когда Зинаида вошла на территорию, она увидела стоящий мотоцикл и сидящую на нём верхом девушку, которая уперлась в землю ногами.
При виде соседки байкерша сняла шлем и, повернувшись к женщине, виновато произнесла:
– Зинаида Львовна, простите, совсем не хотела вас напугать, думала – вы меня видите.
– Здравствуй Идочка, ничего страшного, бывает…
В это время на террасе дома появился председатель товарищества.
– Артемида, ты зачем соседей пугаешь? Здравствуйте, Зинаида, как хорошо, что мы встретились.
«Господи, боже мой, дай силы не засмеяться! Она, оказывается, Артемида! Какое пафосное имя…», – пронеслось в голове у Зинки.