Стоя под струями горячей воды, я в очередной раз распадалась на части. Еще вчера Борден обнимал меня. Целовал. Занимался со мной любовью. Ради всего святого, моя киска еще помнила эти ощущения! Под влиянием странного порыва я опустила руку вниз, закрыла глаза и скользнула в себя пальцами, чтобы просто почувствовать эту боль внутри. Я не хотела забывать эту боль, оставленную им, но она моментально смешалась с болью ушибов на моей спине. Проклятье! Даже мое тело не могло сохранить верность его прикосновениям, и чувство безысходности прожигало дыру в моей груди.

— Пожалуйста, будь в порядке, — прошептала я вслух. — Пожалуйста, Борден. Ты нужен мне. Ты чертовски сильно нужен мне.

Чувствуя поднимающуюся волну тошноты от долгого стояния, я села на кафельный пол и прижала колени к груди. Я использовала горячую воду всю до капли.

Мне удалось переодеться в свободную рубашку и тренировочные штаны, найденные в ящике Тайлер. Правда, без лифчика, потому что мой был грязный, а ее слишком маленький. Когда, почти час спустя, я вышла из ванной, в комнату вернулся Хоук с коробкой пиццы и литром содовой. Он мельком оглядел меня, прежде чем принялся за дело — положил кусок пиццы на бумажную тарелку и налил в пластиковый стакан шипучего напитка. Я уселась на кровать, и он вручил мне все это.

— Мы поедим, — сказал он, — а потом я вернусь и продолжу поиски.

— Возьми меня с собой.

— Нет, ты останешься.

— Я практически схожу с ума. Мне хочется выйти и чем-то заняться, Хоук. Я чувствую себя бесполезной.

Он схватил пиццу и развалился на противоположном конце кровати, прислонившись спиной к стене. Откусив приличный кусок, он повторил:

— Нет. Ты останешься. Для этого я и привез тебя сюда. И прекрати так на меня смотреть. Давай оставим в прошлом нашу неприязнь и перейдем на новую ступень отношений.

— Ты имеешь в виду свою ненависть ко мне?

— Я уже извинился перед тобой, — сказал он, глядя прямо на меня. Мне показалось, в его взгляде мелькнуло тепло, но оно мгновенно исчезло, и я решила, что мне померещилось. По крайней мере, я на это надеялась.

Я бросила взгляд на тарелку, и желудок заурчал, когда запах пепперони достиг моего носа, убеждая меня прекратить таращиться, а просто взять и съесть. Я подняла кусок и откусила кончик. Это было до безобразия хорошо. Сыр практически таял у меня на языке.

— Хорошая девочка, — с легкой улыбкой сказал Хоук.

Не глядя на него, я заставила себя откусить еще кусочек.

— Тебе здорово от них досталось, да? — заметил он. — Твой глаз выглядит убийственно. Болит?

— Да, — призналась я. — Но это нормально.

Он слез с кровати и направился в ванную. Я слышала, как он рылся в шкафчиках, после чего вышел. Подойдя ко мне, он положил на тарелку рядом с пиццей две таблетки.

— Обезболивающее.

Он задержался возле меня на пару секунд, но я по-прежнему не взглянула на него — его сандаловый аромат перебивал запах пепперони. Затем он вернулся на свое место на кровати и прикончил свою пиццу. Я без лишних вопросов приняла таблетки и слопала пиццу. С последним кусочком я почувствовала разлившееся в животе тепло и перестала жевать, пытаясь сморгнуть очередные слезы, навернувшиеся при мысли, что Борден где-то совсем голодный. Мне нужно было отвлечься, и я ухватилась за единственную тему, пришедшую мне в голову.

— Эта девушка, Тайлер, — начала я, проглотив ком в горле, — она влюблена в твоего брата?

Плечи Хоука напряглись — очевидно, что я застала его врасплох.

— Для нее лучше, если нет. Гектор не умеет любить, это всем известно. Он вырвет у нее из груди сердце, и я, скорее всего, убью его, если из-за этого хера она будет плакать. Я присматривал за ней с тех пор, как ей исполнилось тринадцать, и не позволю, чтобы, прыгнув к нему в постель, она пустила прахом все приложенные мной усилия. Полагаю, она стала испытывать к нему симпатию после моего отъезда. Очередная гребаная проблема, с которой придется разобраться.

— Для начала, почему ты уехал?

— Потому что должен был.

Я смерила его раздраженным взглядом.

— Господи, Хоук, кончай со своими расплывчатыми ответами. Скажи мне правду. Ты работаешь на Бордена Бог знает сколько времени, потом вдруг оказываешься президентом скандально известного клуба, и стоит тебе появиться, как все тут же с готовностью подчиняются твоей воле. Помоги мне разобраться. Я здесь с ума сойду.

— Я в розыске, Эмма, — медленно ответил он. — Именно поэтому Гектор исполняет обязанности президента клуба.

— За что тебя разыскивают?

— За убийство.

— И ты не можешь с этим разобраться? — я сама удивилась прямоте своего вопроса. Меня совершенно не тронуло то, что его обвиняли в убийстве. То ли я просто оцепенела из-за исчезновения Бордена, то ли мне действительно было безразлично.

Он произнес с презрительным смехом.

— Я уже сделал это.

— Что ты имеешь в виду?

— Я был приговорен к тридцати годам без права досрочного освобождения. Благодаря Бордену я отсидел год и сбежал. Но в процессе должен был пройти через некоторые… болезненные процедуры, — он лениво окинул взглядом свою искалеченную руку. — Мой побег должен был выглядеть, как неудавшийся. Когда Борден пришел забрать меня, то отрубил мне палец, отрезал часть руки и разбросал все это вокруг, чтобы создалось впечатление, будто меня растерзали животные. Потом заставил меня истекать кровью, пока она не пропитала весь мой комбинезон. Его он тоже разорвал на куски. Я чуть не умер от потери крови. Гектор заплатил ему за это огромные деньги, а потом Борден предложил мне работу, пока страсти не улягутся, и я не смогу вернуться, хотя я не представляю, как сделать это. Я должен быть мертв.