За моей спиной хлопнула дверь, затем скрипнуло кресло-качалка.

– Я все слышала, - сказала Амнерис.

– Удивительно, правда?

– Удивительно, что это все-таки случилось со мной, - тихо согласилась она.

АМНЕРИС

В пять лет маленькая Амнерис была уверена, что мама с бабушкой и прабабушкой просто играют в смешную игру, когда зажигают свечи, смотрят в большой хрустальный шар и говорят чужими голосами.

В пятнадцать, юная мисс Ленорман окончательно убедилась, что у матери с бабкой точно поехала крыша.

В двадцать пять потомственная гадалка и прорицательница окончательно и бесповоротно поняла, что природа наконец-то решила отдохнуть, и знаменитый род мудрых женщин Ленорман прервется именно на ней.

Убедившись, что дочь не способна услышать из-за грани жизни даже комариного писка, мать, единственная из оставшихся к тому времени в живых родственниц, стала заговаривать о том, что раз уж так получилось, ничего не поделаешь. Лучше бы Амнерис подыскать себе хорошего мужа и жить как все.

Как все?

Как все!?

Этого гордость Амнерис вынести не могла. За последние десять лет она в совершенстве освоила гадание на картах Таро, на кофейной гуще, на воске, даже составление гороскопов, и, незаметно для себя став внимательным и зорким психологом, с успехом морочила голову всем олухам, не способным разглядеть, что настоящей искры в ней так и не затеплилось.

И вот, когда она уже перестала надеяться, чудо свершилось. Ей в руки упала звезда с неба. И звезду эту звали Аделиной.

Пусть сама Амнерис не способна слышать мертвых, но тем не менее чужая душа в нее вселиться могла. Все же остальное было лишь делом техники.Главное - не упустить свой шанс прямо сейчас.

Гадалка расправила складки широкого балахона и положила украшенные браслетами руки на подлокотники кресла.

– Красивые браслеты, - заметила Лина.

Ясное дело. Девушка глаз с них не сводила, как только переступила через порог.

– Это талисманы, - пояснила Амнерис.
– Койотские. Подлинные.

Считая себя саму фальшивкой, она компенсировала ощущение собственной неполноценности настоящими древними артефактами. Впрочем, ее тут же разочаровали.

– Вижу, - невозмутимо ответила Аделина.
– Но они неправильно отреставрированы. В нынешнем состоянии от них больше вреда, чем пользы.

Рука Амнерис сама потянулась стащить с запястья самый крупный - из резного перламутра и обсидиана - но она заставила себя остановиться.

– И что же с ними не так?

Девушка подошла ближе и уселась рядом с креслом прямо на доски террасы, по-койотски поджав под себя ноги.

– Если на обратной стороне перламутрового диска нарисована гора, - тонкий палец начертил в воздухе треугольник, - то амулет был создан для концентрации в теле человека Силы и Жизни. Его делают для тяжело больных, чтобы лечение продвигалось успешно.

Амнерис все-таки сняла браслет и заглянула внутрь.

– И что дальше?

– Черные бусины дарят духам, когда просят о смерти. Например, чтобы убить в сражении больше врагов. Или когда наводят порчу. Скорее всего, их использовали, чтобы починить браслет. И делали это без знания законов маниту. Можно?

Связка бусин легла в ладонь Лины. Девушка медленно провела кончиками пальцев сначала по черным бусинам, потом по белым. И вздрогнула.

ЛИНА

Талисман был еще жив. Он работал, правда, совсем неправильно. Белая кость и перламутр, как и должны были, излучали тепло, но прикосновение к обсидиану вызывало очень неприятное ощущение. Словно тебя за палец хватает черный рот и пытается всосать в себя с такой силой, что даже ноготь тянет.

Я отложила опасную вещь в сторону и вытерла ладони о джинсы.

– Не советую носить его часто. Может заболеть голова. Или даже пойдет носом кровь.

Амнерис нахмурилась и стащила с рук все остальные побрякушки. Похоже, эти ощущения были ей знакомы.

– А ты могла бы его починить?

Я? Пожалуй, могла бы. Мне было двенадцать лет, и я уже могла держать пост, когда дед передал мне двадцать своих песен. Мы четыре дня сидели на выступе скалы, позволяя себе только глоток воды время от времени, и молились Гитче Маниту, чтобы он позволил деду передать мне немного своей мудрости. Когда небо перед моими глазами потемнело, в ушах раздалась Песня пейотля (9):