Она пришла, чтобы спасти меня, когда я нуждалась в помощи в моём одиноком путешествии после Хэппихорна. Она прошла со мной через ад Хайтауэра. Она дарила радость и вызывала восхищение. И она тоже росла. От, казалось бы, лишённого эмоций вычислителя до кобылы, способной любить. Она танцевала, чего я никогда не видела от Псалм. Что бы она могла сделать, если бы у неё было ещё несколько месяцев? Кем бы она могла стать, если бы Богиня осталась в живых и осознала бы свои ошибки?

Я глядела вперёд, на клубящиеся вокруг нас облака и, наклонившись, осторожно поглаживала гриву Бу. А потом я взглянула на пустой бок кобылки и, под нарастающую музыку, наконец осознала весь ужас того, что сделала Лакуна. Я затряслась и по моим щекам потекли слёзы.

У Лакуны не было души. Она была собранием воспоминаний. Если в этом теле и была душа, то это была душа Псалм, не Лакуны. Для Лакуны не будет никакого посмертия. У неё не было на это ни единого шанса. И, тем не менее, она пошла на это и вернула аликорнам все воспоминания, в надежде на то, что у её расы есть будущее.

Надежда… вот, что было добродетелью Лакуны. Надежда, что я выживу. Надежда, что у меня всё получится. Надежда, что… как-нибудь… всё станет лучше. Бу взглянула на меня и я, обняв её за шею, зарылась лицом в её гриву.

— Её больше нет. Её… её действительно больше нет! Она ведь танцевала со Стронгхуфом и… и…

Я представила себе её жизнь, женитьбу с этим вечно переигрывающим увальнем с Пустоши. Они могли бы быть эпической парой, чей романтизм вошёл бы в легенды! Так или иначе, у неё могли бы быть свои дети, или она могла бы взять приёмных и научить их своей доброте. Представила, как она помогала бы мне, если я снова облажаюсь с Глори или П-21… или просто так.

— Я никогда больше не услышу её смеха или спокойного голоса, говорящего мне, что всё будет хорошо, или… что угодно!

И пока играла музыка, я вспоминала всю ту красоту, что она принесла. Как она создавала своим рогом звуки скрипки вместе со Священником и Попурри. Как развевались её крылья, когда она купалась в магических отходах! Или как гули Митлокера будто вернулись на двести лет назад, когда они были живы, просто глядя, как она наряжается. Она улучшала Пустошь просто потому, что была собой. А я только и могу, что пробивать в ней дыры.

Лакуна исчезла, как слёзы под дождём… но надежда осталась? Хотела бы она, чтобы я её оплакивала? Да. Некоторое время. Она знала, что такое печаль. И поэтому я не пыталась сдерживаться. Слёзы смывали печаль с сердца. Они не были слабостью. Но затем она хотела бы, чтобы я продолжила путь. Чтобы не оставляла надежду довести всё до конца. Поэтому, наплакавшись, я вытерла сопли об шею Бу.

— Прости, Бу.

Белая кобыла глядела на меня некоторое время, а затем улыбнулась. Я моргнула на неё и она моргнула в ответ и снова улыбнулась. Медленно, я тоже неуверенно улыбнулась ей и странная пустобокая кобыла наклонилась и ткнулась носом в мою мокрую щёку, прежде чем снова радостно улыбнуться мне.

— Ты и вправду странная, ты это знаешь? — сказала я, наконец беря себя в копыта. Вместе, сидя у фальшборта, мы летели в завтрашний день.

Заметка: Достигнут максимальный уровень.

Глава 11

Турбулентность

«Я просто не могу представить, зачем пегасам понадобилось устраивать страшный ливень в этот вечер и портить такой прекрасный солнечный день».

Флёр бесшумно продвигалась по воздуху, пробиваясь через облака и туман, загораживающие сияние солнца. Время от времени мы пробивались сквозь верхний слой облаков к небу. Скотч Тейп и П-21 не обращали внимания на предупреждения Глори о том, что нельзя смотреть на солнце, и изумлялись, глядя на лазурь, простирающуюся над нами. Я же, с другой стороны, чувствовала себя намного лучше смотря вниз. Я завидовала им; они перестали обращать внимание на боязнь пространства Девяносто Девятого быстрее меня, если конечно они вообще имели таковую. Бу выглядела впечатленной солнцем и потянула копыто вверх, будто она могла коснуться светящейся сферы. Затем мы снова прошли через облака. Это было определенно к лучшему, так как мы заметили еще один Хищник, приближающийся к нам с северо-запада.

В то время, как мы преодолевали ещё одну облачную долину, моё внимание переключилось на Лансера, который стоял у поручней дирижабля. Я подошла к нему, и заметила, что с каждым моим шагом он отклонялся все дальше и дальше.

— Ох, прекращай уже. Я уже наложила на тебя мое проклятие, — поддразнила я, садясь рядом.

Это точно его не развеселило, так что я посмотрела на небо, что было довольно проблемно для меня, но если бы я продолжала осматривать долину на горизонте…

— Селестия, это прекрасно, — сказала я, пока солнце покрывало нас своим светом.

Потом я кинула взгляд на него и увидела, как он безразлично пожимает плечами.

— Ты так не думаешь?

— Это солнце. Я его уже видел, — прокомментировал он тихо, потом, заметив мой скептический взгляд, он мягко фыркнул, и закатил глаза. — Ты думаешь, ваши пегасы смогли закрыть наши земли облаками? Солнце. Луна. Звезды. Я видел все, что небо могло показать.

Он отвернулся, но потом сказал:

— Это… красиво.

— Точно. Красиво, — сказала я, чувствуя, как растет неловкость. Чтобы избавиться от неё, я отвела глаза. — Итак, каковы они? Твои земли, я имею ввиду.