— И так, что же тогда является его движущей силой? — спросила я, нахмурившись.

Рампейдж выгнула бровь, и улыбнулась.

— А у тебя? Когда ты начала носиться туда-сюда как взбесившаяся кобыла? Что сподвигло тебя на причинение себе вреда и саморазрушение?

— Я… — я открыла и закрыла свой рот. Посмотрела на генерала, — Я… ненавижу себя. То что я совершала. То, что я перенесла. То, чем я стала. То, чем я разочаровала Глори и то, как я подвела своих друзей. Даже до того как покинула Девяносто Девятое… В смысле, даже если учитывать только то, что я сделала с П-21, я совершила непростительные вещи с ним и даже не осознавала что наделала! — мои уши опустились, — Я пытаюсь поступать лучше и искупить свою вину за всё это.

— Знаю, — Она похлопала меня по спине. — И этот подход более здравый, нежели чем, впитывание в себя всего того, что ты ненавидишь с последующим превращением в абсолютное чудовище. Но, что самое важное, ты чувствуешь, что заслуживаешь ужасных страданий за свои прегрешения. В общем, со стремлением к самоубийству всё просто и понятно. Личность желающая покончить с собой хочет, чтобы её боль и страдания прекратились. А вот с саморазрушением всё намного сложнее. Саморазрушение — это аргументированное отрицание. Личность желающая покончить с собой первой признает, что она абсолютное ничтожество. В то же время, личность идущая по пути саморазрушения будет отрицать это до самой своей смерти, и, скорее всего, до смерти окружающих.

— Но почему? — спросила я, не столько её, сколько себя.

— Ну, если ты сможешь убедить его сдаться и запланировать пару десятков терапефтических сеансов, то я буду рад это выяснить. Я даже сделаю это абсолютно безвозмездно. Просто сделай так, чтобы он записался ко мне на приём. Но помимо этого, кто-то должен его остановить, и это будет мерзко. Идущие по пути саморазрушения не хотят чтобы их останавливали. Они хотят быть уничтоженными, и при этом, склонны причинять очень много сопутствующих разрушений. Это высшее проявление ничтожности и эгоизма, зачастую скрытое под личиной самопожертвования или некой высшей…

— Итак, завязывайте уже со всем этим психотрёпом. Похоже, что в течении следующих нескольких минут я не умру, поэтому помогите мне встать на ноги. Бой всё-ещё продолжается, — пробурчала Шторм Чайзер.

Рампейдж одарила меня улыбкой, затем нагнулась и помогла генералу встать на ноги. Она стянула с себя разрезанную броню и отцепила желтые коробочки от шкуры. И как только Шторм Чайзер поковыляла к креслу командира корабля, глаза Рампейдж расфокусировались и она зашаталась, а затем огляделась вокруг.

— Что произошло? Я… ты… — Полосатая кобыла увидела генерала, и моргнула. — Она что, жива?

— Достаточно жива, чтобы попытаться разобраться с этим беспорядком. — Её строгий профессионализм вернулся. — Вернитесь к своим местам, — сказала она твёрдо. — Я хочу, чтобы корабль был проверен и обыскан на случай, если мы что-то пропустили. И вызовите сюда уборщиков, пожалуйста.

Она села и закрыла глаза.

— Генерал взяла на себя управление судном. Какова ситуация?

Кобылам потребовалось лишь несколько секунд для того, чтобы вернуться на свои посты. Почти все они получили повреждения разной степени тяжести. Вырванные перья, резанные раны, синяки, но ни одна из них не покинула мостик.

— Повреждения по правому борту: отсеки 2A, 4B и 6C. Пробоина в отсеках 4B и 11C. Выходная мощность двигателей — 78 %. Основные системы выведены из строя, но наши резервные системы в рабочем состоянии, и аварийно-спасательная служба вместе с пожарными командами готовы к работе, — доложила красная кобыла.

— Передача по линии дальней связи не работает. Мы поддерживаем связь с остальными кораблями через Циклон. Случаев нарушения дисциплины или абордажных групп в ближайшее время не ожидается, — Красновато-коричневая кобыла шмыгнула, посмотрев на место, где умер Рейсвинд. — Список убитых и раненых составляется.

Кобыла цвета морской волны пристально смотрела на свой пульт управления: метал искорёжен, сделанные из радуги органы управления разбиты вдребезги, а внутри пощёлкивают электрические искорки.

— Ох… навигационная система… эм… ну, мы всё-ещё держимся в воздухе, мэм. — Генерал всего-лишь взглянула на неё и переключилась на следующую кобылу, в то время как кобыла-навигатор проследовала к меньшему терминалу, что располагался у дальней стены рубки, и начала работать с него.

— Вьюга, Шторм и Сирокко вступили в бой с Башней, сосредоточив огонь на излучателях. Согласно докладам ни один из кораблей не был уничтожен, но все вели тяжелые бои с летунами Тандерхада, — тихо произнесла бледно-желтая кобыла, которая тоже бросила взгляд на зелёную лужицу на палубе. — Кроме того, Циклон тоже был взят на абордаж. Полковник Твайлайт Соната получила тяжелое ранение и они запрашивают помощь. Молния докладывает о пожаре на борту.

Я села на палубу, уставшая и с болящим телом. Нет. Не просто уставшая. Истощённая. Закосяченное заклинание и хорошая трёпка, полученная от подруги, не помогли. Столько убийств… И во всём виноваты эта проклятая, тупая Башня, страх, и гордость. Это была война двухсотлетней давности, но только много, много хуже, ведь теперь пони убивали пони. И это закончится тем, что умрут почти все пони.

Я уставилась на лампы над головой. Сейчас, я чувствовала большую признательность за то, через что прошли Министерские Кобылы. У войны была своя ужасная сила, и похоже, она закончилась только тогда, когда обе стороны почти уничтожили друг друга. Мой взгляд прошёлся по Рампейдж, помогавшей Бу встать. Была ли она права? Нужно ли мне было просто подбросить монетку, выбрать сторону, и начать убивать?