— Убираюсь, — тихо ответила я ей, и отвела взгляд.

Протянув копыто, она положила его на моё, заставляя остановиться, и я увидела, что успела вытереть на кафеле идеально ровный круг, проигнорировав грязь по соседству.

— Позволь, я помогу, — просто сказала Глори и, повязав косынку поверх своей радужной гривы, присоединилась к уборке. Мы не разговаривали, а я едва осмеливалась дышать. Работая вместе, мы быстро привели здесь в порядок каждую мелочь, которую способны были исправить… за исключением наших отношений.

Я хотела поговорить, но не стала. Хотела рассказать ей, что натворила, но не смогла. Хотела, чтобы она отпустила меня, но она бы отказалась. В итоге, я просто чиркнула спичкой из старого коробка и подожгла бумагу в камине.

Внезапно, вокруг меня обвились её копыта. На мгновение я напряглась, ожидая очередного броска. Но его не последовало… хотя часть меня и желала этого. Я понурила голову и произнесла дрожащим жеребячим голоском:

— Я не собираюсь убегать. Не собираюсь… Не собираюсь…

Это были единственные слова, что мне удалось выдавить из себя, но и их оказалось достаточно, потому что она крепко прижала меня к себе, и я разрыдалась в её объятиях.

— Ш-ш-ш… Я знаю… Знаю…

Может я и прошла все круги ада, но это вовсе не значило, что мне теперь чужды эти простые, искренние объятия.

* * *

Бок о бок мы шагали вместе обратно к Капелле. Я не спрашивала, почему она решила вернуться ко мне. И даже не была уверена, что она простила мне то, что я сделала. Единственное, что сейчас имело значение — мы снова вместе. Даже если я и последняя пони в Эквестрии, с которой кому-либо стоит связываться. Погода в этот полуденный час радовала нас типичной для Хуффа слякотью. Пока мы скакали под дождём к возрождающемуся городу внизу, я знакомила Глори с историей жизни Рампейдж. Пегаска, укутавшаяся с головой в одеяло, чтобы скрыть свою примечательную внешность, довольно скоро стала похожа на призрака утопленницы. Бу бежала следом за нами, недовольно прижав ушки к голове, чтобы в них не попадала вода.

— Стало быть, теперь это П-21? — спросила Глори, бредя сквозь заросли мокрой травы.

— Это?

— Он тот, кто обладает наименьшим количеством нерешённых психологических проблем? Тот, к кому мы идём за помощью? — уточнила она с измождённой улыбкой. — Прошу, ответь «да». Я была бы очень рада, если бы для разнообразия кто-то другой побыл мамочкой. — И хотя она произнесла это шутливым тоном, я явно уловила напряжение в её голосе.

Я задумчиво почесала подбородок.

— Даже не знаю. В качестве пони, у которой можно поплакать на плече, я всегда рассматривала Лакуну, — вяло парировала я, шлёпая по лужам. — П-21 сначала нужно набраться сил. И тогда уж мы навьючим его как следует. — Я бросила взгляд в сторону Глори и улыбнулась, прежде чем осмелиться спросить: — А что насчёт… нас?

Глори натянула на лицо свою мокрую простыню, и теперь мне была видна лишь её голубая мордочка.

— Сложно сказать, Блекджек. Я знаю, что тебе необходимы все твои друзья. Знаю, что то, чем ты занимаешься, очень важно. Просто я не уверена… не уверена, что смогу смириться с этим. — Она посмотрела на меня. — Стойло Девяносто Девять действительно было…

Меня передёрнуло.

— Я прожила там всю свою жизнь, так что, понятия не имею. То, что пони не занимаются сексом ни с кем, кроме одного… и единственного… партнёра, кажется мне просто… ну… глупым. — Я поморщилась, заметив, как Глори сдвинула брови. — Я не говорю, что так оно и есть. Просто мне так кажется. Скажи, неужели ты никогда не смотрела на какую-нибудь кобылу и не представляла себя с ней?

Глори на мгновение закусила нижнюю губу, а затем тихо ответила:

— Возможно. Каприз была…

— Каприз? — Я удивлённо заморгала, а пегаска взглянула на меня из-под своего импровизированного капюшона, с которого стекали капли дождя, и улыбнулась. — Я думала, ты ненавидишь её.

— Я завидовала ей. Это совсем другое. — Глори вздохнула и продолжила: — Должна признать… она довольно милая. И то, как вы с ней… делали это, наслаждались друг другом, будучи совершенно незнакомы… признаюсь, я немного ревновала. Анклав очень щепетилен в вопросах гетеросексуальных отношений и деторождения. Нам просто… не позволено… делать это. То, чем занимались вы двое. — Она тихо застонала. — Тьфу, я даже не могу произнести это вслух!

— Тебе и не нужно, — ответила я с улыбкой.

Она топнула ногой по мокрой траве.

— Ты не понимаешь. Я хочу. И это буквально сводит меня с ума. Моя сестра запросто могла «делать это». Вы с Каприз могли. Так почему я постоянно смущаюсь того, чего хочу я? Почему я не могу просто… ох… — Она замолчала. — Давай забудем об этом.

Я протянула копыто и потрепала её по плечу.

— Так чего же ты хочешь, Глори?

С хмурым видом она стянула простыню со своего лица и устремила взгляд вдаль, закусив нижнюю губу. Через некоторое время она вздохнула и ответила:

— Всего лишь тысячу разных вещей, половина из которых взаимоисключающие. Главным образом, я хочу чувствовать свою причастность к происходящим событиям. Словно мои желания имеют значение. Словно… Мне хочется стать более похожей на Даск. Почувствовать уверенность, что я действительно способна на поступки. Что я важна.

— Ты важна. Для меня ты важнее целого мира, — искренне сказала я ей.

— Я знаю. И понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила Глори с печальной улыбкой. — Просто я не уверена, смогу ли оставаться для тебя одновременно и важным членом команды, и очень близкой пони. — И с этими словами, она снова накинула простыню на голову. Затем вздохнула и произнесла недовольным тоном: — Знаешь, в такие моменты я начинаю понимать, почему жители поверхности так раздражены этой вечной облачной завесой над головой.