— Ну, тут и пекло тут было, — пробормотал Сэм. — полторы тысячи кельвинов как минимум.

— Садиться придется на присосках, — сказал Донован. — Реголита тут нет, удобной площадки тоже нет... ладно, сейчас попробуем.

Зонд нырнул вниз, развернул крылья против потока воздуха, как это делает чайка, садясь на воду, потом сложил крылья и опустился на бугристый стеклянный бок. И сейчас же его повернуло, потащило вниз, пару раз стукнуло о валуны — пока гибкие нити, выплеснувшись из чешуйчатого корпуса зонда, пытались присосаться к окружающим камням. Наконец, зонд зафиксировался и осторожно лег на грунт. Они сели. Донован провел ладонью по лбу и вдруг понял, что вспотел.

— Теперь меня не удивляет, что второй зонд здесь разбился, — пробормотал Дьюи. — Он альтиметром определил высоту, приготовился к посадке, выбросил три опоры — а потом как по льду съехал по склону и свалился в какую-нибудь расщелину. Если надо будет убить время, можем поискать потом его останки.

— Главное — не разделить его судьбу, — ответил Донован. — Судя по всему, по этой местности очень сложно будет передвигаться. Дьюи, готовь первый отчет и отправляй его, как только наш орбитальный аппарат появится над горизонтом. Сэм, выбирай любой камень из окрестных камней и бери его в лабораторию на анализ. Я займусь всем остальным. Из зонда никому не выходить.

Несколько часов они работали, почти не разговаривая друг с другом. Дьюи аккуратно оформил все полученные ими данные в информационный пакет, зашифровал его и отправил на корабль-матку для ретрансляции на Гуэро. Сэм забортным манипулятором подобрал один из булыжников и исследовал его структуру и состав. Донован снимал данные с сенсоров зонда, выстраивая у себя в голове картину окружающей местности. Сквозь микрофоны доносился заунывный, с порывами и подвываниями, вой ветра, блуждающего между скал.

— Ну что, коллеги, — бодро сказал Сэм, наконец. — Это застывший кусок мыльной пены со стенками из кварцевого песка. Оксид кремния, 94%. Оксид титана, оксид ванадия, оксид марганца в виде специй. Полости заполнены газом. Состав газа: практически чистый азот! Аргона — полпроцента. Как вам это нравится? Толщина стенок — десятые и сотые доли миллиметра. Плотность — 0,1 — 0,15 г/куб.см в зависимости от места скола. Некоторые пузырьки довольно странной ветвистой формы. Вот, поглядите.

На фоне экрана появилось голографическое изображение опытного образца, отмеченные Сэмом особенности подсвечивались красным.

— Биологическая активность? — на всякий случай спросил Донован. — Равна нулю, — с готовностью подтвердил Берч. — Да и какая тут может быть активность, когда эта местность кипела и булькала жидким стеклом? Кто-то по кому-то тут здорово вдарил. Хорошо, что нас тут тогда не было.

— Мда, — сказал Донован.

— Дьюи? — Зашифровал, отправил, получил подтверждение с корабля, — ответил тот.

— Хорошо. Теперь я расскажу, куда мы попали. Мы на высоте 827 м от уровня океана. Максимальная высота острова 1024 м. До берега около 3 км. Судя по записи нашего полета, берега здесь отвесные. Состав атмосферы примерно соответствует измеренному с орбиты. Аргона 96,3%, азота 3,2%, водяной пар, примесь сероводорода. Для океаниды очень низкая влажность воздуха — около 20%.

Дьюи присвистнул.

— Вообще, для океаниды здесь еще и слишком ясное небо, — сообщил он. — Облаков почти нет. Может, поверхность океана покрывает какая-нибудь масляная пленка?

— А где ее спектральные следы? — вкрадчиво спросил Сэм.

— Ладно, друзья, не спорьте, — сказал Донован. — Очень скоро мы все это выясним. Надо перебраться поближе к берегу и выпустить подводные зонды. Сегодня отдыхаем, завтра делаем вылазку.

Солнце еле ползло по небу. Сэм и Дьюи легли спать, Донован на всякий случай решил не ложиться. Он чувствовал странное беспокойство, как будто что-то должно было произойти. Он еще раз замерил внешние параметры (давление — 0,72 атмосферы, можно выходить в легких скафандрах, температура 286 кельвинов, влажность 19%, уровень ультрафиолетовой радиации... скорость ветра...оптическая плотность воздуха...) Вдруг Донован понял, что прислушивается к тому, что происходит на корабле. За монотонным завыванием ветра ему чудились еще какие-то звуки. Донован выключил микрофоны, и наступила гробовая тишина. Гулко стучало сердце, кровь тихо шумела в ушах. Показалось. Он помассировал виски, размял пальцы, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Напряжение медленно отпускало. Вдруг Донован понял, что Элис — здесь, совсем рядом. В комнате отдыха, или в шлюзовой. Он чувствовал это совершенно отчетливо. В воздухе плыл слабый аромат — аромат ее волос. Донован вспомнил, как пахли ее волосы в ту ночь, когда они разговаривали в последний раз. Слабый цветочный аромат, отблеск дальних фонарей на ее лице, плотно сжатые губы. Шелест листьев в темноте... Воспоминание было пугающе ярким. Донован встал и, преодолевая внутреннее сопротивление, обошел весь корабль. Конечно же, Элис не было.

Его сознание раздвоилось. Какой-то частью своей души он чувствовал жгучее разочарование, как будто его обманули. Другая часть спокойно и холодно фиксировала все, с ним происходящее. Что-то подействовало на его психику, и он это понимал. Этому нельзя было поддаваться. Он вернулся в рубку и еще раз проверил показания приборов, контролируя свое восприятие. Запах Элис таял, и теперь Донован уже не знал, действительно ли он чувствовал его, или это было только воспоминание. Он включил микрофоны, и гулкую тишину снова наполнил шум ветра.

И тут закричал Сэм.

В две секунды Донован оказался в комнате отдыха. Сэм с багровым лицом, хрипя и рыча, извивался в спальном мешке. Его глаза были закрыты, из прокушенной губы текла кровь.

С верхней полки спрыгнул Дьюи и хлестко ударил Сэма по лицу.

— Проснись, Берч, проснись! — крикнул он.

— Не трогай его, отойди, — Донован прижал Сэма к кровати, одной рукой прощупал на шее пульс (сердце колотилось как бешеное), другой приподнял ему веко. Сэм приоткрыл мутные глаза, перехватил его руку и сел на кровати, тяжело дыша.