— Кто это — Майра? — с ноткой беспокойства спросила расплывчатая фигура.

Аэро узнал голос Рен. Когда в глазах прояснилось, он увидел, что лейтенант стоит, скрестив на груди руки и пытаясь скрыть облегчение за напускной строгостью. Оглядевшись, Аэро обнаружил, что его поместили в отдельную комнату в казармах. Отдельная комната — привилегия офицера, не рядовых, которые спят в одном большом помещении. Снаружи, у закрытой двери дежурили часовые — по приказу майора Виника. Обычно Аэро был волен приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, но теперь стал пленником в собственной каюте.

— Если бы мне дозволялось испытывать эмоции, я поддалась бы ревности, — добавила Рен и подмигнула. — Ну и… кто такая Майра?

«Просто незнакомая девушка из другого мира», — подумал Аэро. Хорошо, что Рен не может читать его мыслей, как Майра делала это во сне. Говорить о ней лейтенанту Аэро не спешил.

— Да так, никто, — хрипло произнес он. Должно быть, сорвал голос, когда кричал над телом отца. Губы пересохли, ужасно хотелось пить. — Мне приснился странный сон.

— Вы и правда долго проспали.

Присев на край койки, Рен положила ему руку на лоб.

— У вас еще жар, но не такой сильный, как вчера. — Налив воды из графина, она протянула стакан командиру и сказала: — Пейте.

Прозвучало не как просьба, скорее как приказ. Это взбесило его, однако Аэро не стал спорить: он был еще слаб, к тому же ему и правда хотелось пить. Залпом осушив стакан, он протянул его Рен.

— Еще, — попросил Аэро. Его по–прежнему мучила страшная жажда.

Рен отставила стакан на тумбочку, но наполнять его не спешила.

— Пусть сначала эта порция усвоится. Посмотрим, как пойдет. Что–то я сегодня не в настроении вытирать за вами рвоту.

Аэро нахмурился:

— Прежде ты исполняла мои приказы.

— Прежде, пока…

— …пока я не надел эту чертову штуковину? — подсказал он, демонстрируя Маяк.

Рен покачала головой:

— Пока Виник чуть не убил вас.

— А… ты про это. — События развивались так быстро, что Аэро не успевал за ними уследить. К тому же Маяк туманил разум. — Сколько я был в отключке?

— Сутки. То теряли сознание, то снова приходили в себя. Правда, я не уверена, что было тому виной: слияние с Маяком, потрясение от смерти отца или потеря крови.

Плечо Аэро туго забинтовали, и оно еще пульсировало от боли. Должно быть, Аэро так яростно сражался с Виником, что рана вскрылась.

— Я думаю, что все вместе.

— Верное наблюдение, капитан, — заметила Рен. — Рада, что у вас наконец проснулось чувство юмора. Звездное пекло, раньше вы были таким серьезным.

— Многое изменилось, — согласился Аэро, — но я по–прежнему чертовски угрюм.

Рен тепло улыбнулась и принялась менять ему повязку.

— Итак, что я пропустил, пока валялся тут?

— Многое… и… вам это не понравится. Майор Виник поклялся, что если одолеет вас в поединке и станет следующим Верховным командующим, то оставит Землю и продолжит Штерновы поиски.

— Идиот! Земля — вот наш дом.

Маяк замерцал чаще, будто соглашаясь с ним.

— В это верите вы, в это верю я, но мы в меньшинстве, — прошептала Рен, стреляя взглядом в сторону двери. — Виника поддерживают майоры и солдаты, однако и вы не без поддержки. На нашей стороне большинство из нашего отряда.

— Большинство? То есть не все… — Предательство ранило, и ранило больно.

Спорить Рен не стала, поскольку никогда не врала капитану.

— Синь, Этуаль и Хосико хотели навестить вас, — сказала она, — но мне показалось, что это будет чересчур. Вам нужен отдых, набирайтесь сил — так сказали медики.

— Ненавижу валяться, — проворчал Аэро. — Чувствую себя никчемным.

Он попытался сесть, но Рен мягко надавила ему на грудь, заставляя лечь обратно.

— Отдых для вас — лучшее лекарство, я не позволю вам нервничать.

Аэро раздражало, что им командуют, ведь он привык, когда слушаются его приказов, не наоборот. Впрочем, Рен была права.

— А что поединок? — спросил он.

— Назначен на завтра, на девять утра.

Аэро вместе с Рен взглянул на свое левое плечо. Теперь, когда лейтенант сняла старую повязку, стала видна жуткая рана, края которой вроде бы начали затягиваться. Но до завтра, как бы ни старались медики и Рен, она не заживет. Придется Аэро смириться с этим и что–нибудь придумать. Рен, глядя ему в лицо, нахмурилась.