– Это хорошо, подъем экономики. Не вижу пока ничего особенного. Это большие интересные проекты, но не гигантские.

– Я расследую большое дело о злоупотреблениях в правительстве, эти проекты – часть картины. Какова твоя роль в проекте?

– Моя роль в любом деле – получить прибыль.

Магомед знал, что Лейла не раскроет источник, поэтому спросил другое:

– Когда ты узнала о моем участии?

– Несколько дней назад.

– Ты можешь точнее?

– В начале прошлой недели.

– Что тебе или твоим людям не нравится в этих проектах?

– Согласно декларации у них очень длительная окупаемость. Источники финансирования также не прозрачны, хотя в Китае за любыми источниками стоят чиновники.

– Это вполне по-китайски. У меня были торговые дела с китайцами. Они по-другому смотрят на вещи. Не скажу, что я их всегда понимаю. Но один из моих принципов – не обязательно понимать цели партнера, если он доказал свою добросовестность. Нужно понимать свою выгоду. И как ты ее получишь, если партнер попытается тебя обмануть или подставить. В данном случае китайцам затруднительно возиться с правами собственности, документацией и разрешениями на местном уровне, они попросили оказать им эту услугу. У меня есть проектная контора такого профиля, я этим займусь.

– Можешь считать это женской интуицией, но я бы не стала. Не лезь в это дело.

Магомед почувствовал, что она сдерживает волнение. Это по-настоящему важно.

– Я верю в твою интуицию. Даже больше: в твой ум. Я услышал тебя.

Магомед усадил Лейлу в ожидавшее такси. Подошел к своей машине. По пустой стоянке задувал ветер, под серым небом залив накатывал на камни серые волны. Проблема состояла в том, что согласие на участие в проекте с китайцами он дал Ляну два дня назад.

На конгрессе инвесторов два года назад структуры Ляна – китайского предпринимателя с корейскими корнями – презентовали большой строительный проект. Все было немного с излишним размахом, мутно, даже вроде не очень прибыльно, вообще непонятно, зачем китайцам это нужно. Магомед отчасти из любопытства, из желания разобраться познакомился с Ляном. У них быстро нашлись точки соприкосновения в бизнесе и появилась взаимная симпатия.

Магомед интересовался Китаем. Он был знаком с несколькими предпринимателями из Китая, и чувствовал, что есть какая-то Великая культурная стена, разделяющая их. Великий Файервол, информация сгорает при прохождении, даже если добросовестно отправлена. На праздновании Миллениума Магомеду пришла в голову мысль: кто из народов встретит следующее тысячелетие? Каждому человеку свойственно надеяться на продолжение именно своего рода, однако только за два народа можно быть более-менее уверенным: за китайцев и евреев.

Лян свободно владел русским языком и в разговорах с Магомедом был вполне откровенен. С точки зрения господина Ляна общество северных варваров устроено очень просто (что, собственно, и делает их варварами). В цивилизованном обществе люди играют множество ролей и взаимодействуют множеством ритуалов, у варваров все гораздо проще. Все их структуры и организации – это на самом деле преступные сообщества, сражающиеся за свой кусок пирога.

В обществе варваров постоянно происходят какие-то реорганизации. Переименовывая, соединяя и разъединяя, они надеются достигнуть прогресса. Они не понимают, что в грязном доме бесполезно переставлять мебель, а нужно просто взять веник. В этом смысле сотрудничать с государственными структурами в России было сложно ввиду риска исчезновения преступного сообщества.

У Ляна не было национальных предубеждений. С точки зрения Ляна, структура и мотивы Магомеда были проще и понятнее.

С точки зрения Магомеда, сотрудничество с господином Ляном тоже было довольно безопасным, потому что у него было что отобрать в случае, если что-то пойдет не так. В начале серьезного проекта Магомед объяснял партнерам особенности своего взгляда на бизнес.

– Господин Лян, вас обманывали когда-нибудь? – спросил он еще в начале знакомства пару лет назад, когда они обсуждали первую серьезную сделку.

Лян пожал плечами:

– Я же предприниматель. Много сделок, много разных людей. Попадались всякие.

– Меня никогда не обманывали, – Магомед помолчал. – Некоторые приходили, чтобы меня обмануть. Но потом решали этого не делать. Я вижу перспективу с вами, поэтому хочу, чтобы мы понимали друг друга. Как вы относились к тем, кто вас обманул?

– Обычно мне и моим друзьям удавалось убедить их поступить правильно. Это ведь так хорошо, когда поступают в соответствии с договоренностями. Ну а нет – вы знаете, конечно, нашу мудрость: рано или поздно я увижу, как его труп река пронесет мимо меня.

– Я хотел бы пояснить очень важную вещь: я буду страшно расстроен, если увижу труп врага, который река проносит мимо меня. Я просто места себе не найду, если это не я его туда поместил.

– Я знаю об этом, – Лян слегка улыбнулся.

– Понимаете, это вопрос не денег. Это вопрос чести. Деньги – это важно. Сделка – это важно. Но почему он подумал, что имеет право меня обмануть? Почему он подумал, что просто так возьмет мои деньги, деньги моей семьи, и будет жить спокойно, наслаждаться и ничего ему не будет? Мне будет стыдно перед братьями, перед людьми, которых я уважаю. Понимаете?