– А что ему остается делать? – удивилась Катя.

– Мог бы уже и наказать нас, - голос Сони стал строже.
– Нельзя нам принимать прощение, нельзя.

– Но раз сам Олег не заговаривает о наказании, то какой смысл самим напрашиваться?
– недоуменно сказала Катя. – Ты что, забыла рассказ той женщины? Эта Оксана тоже сама стала напрашиваться. И что получилось? Не хотелось бы нарваться на такое.

– И мне не хочется, - грустно улыбнулась Соня. – Но…, - она помолчала немного. – Но лучше уж так, чем каждодневные пощечины прощения.

– Какая же ты правильная и принципиальная, - вздохнула Катя. – И все же я не хочу, чтобы с нами обошлись так же, как с этой Оксаной.

– А разве у тебя есть иные варианты? Лучшие?

– Конечно, есть, - не задумываясь, выпалила Катя. – Почему бы Олегу не выбранить нас хорошенько, наорать, обругать, как следует, пусть и самыми погаными словами?

– А на следующий день выдать новую порцию брани, еще похабнее, да? И превратить ругань и оскорбления в повседневный стиль общения. Пойми, Катюша: такое наказание оставляет рубцы не на попе, а на душе. Попа заживет быстро, а душа – никогда. После порки можно принять ласку, после нецензурной брани – нет. Такое общение приведет нас к полному отчуждению, а то и непоправимому. Разве не это привело к трагедии твоих родителей, Катя, сломало твою судьбу? Ты что, хочешь тоже пройти этим путем?

– Нет, - тихо ответила Катя, содрогнувшись всем телом. – Ты, как всегда, права: я и впрямь забыла то, что забывать нельзя. Наверное, потеряла голову от страха…

Она замолчала. Молчала и Соня. Вдруг Катя радостно встрепенулась.

– Но мне кажется, ты не к месту вспомнила об участи моих родителей. Они-то были супругами, а мы Олегу никто. Чужие, случайно встреченные женщины, о которых он забудет, еще не доехав до Москвы.

– Ты уверена? – спросила Соня, пристально глядя подруге в глаза. – А вот мне уже дня два мнится, что наша встреча – судьба. И что не случайно в этих горах мы оказались втроем…

– Если уж честно, и мне кажется все это неслучайным, – вздохнула Катя. – Словно кто-то всесильный ведет нас, подталкивая даже к провинностям. А вдруг это и впрямь так, а?

– Но тогда тем более нам нельзя губить все принятием прощения, ускользать от заслуженного наказания.

– Нельзя, - тяжело вздохнула Катя. – Хотя… Нас-то двое, а Олег – один. Так что судьба – для одной. А второй что делать?

– А мне чудится – для обеих, - чуть слышно проговорила Соня. – Или для тебя такое неприемлемо?

– Более чем приемлемо, - усмехнулась Катя. – Расставаться с тобой я не хочу.

– А раз так, - вздохнула Соня. – То выбора у нас нет.

– Но это же наше решение, - возразила ей Катя. – Примет ли его Олег?

– Не знаю, - растерянно проговорила Соня. – И не отшатнет ли его от нас наше жуткое прошлое? Но вдруг… Эх, как же все странно и сложно. И все-таки нам самим нельзя опускаться до вымаливания прощения. А раз так…

– Да права ты, права, - быстрой скороговоркой перебила подругу Катя. – Только скажи честно: неужели тебе не страшно, не противно быть выпоротой?

– И страшно, и противно, - проговорила Соня. – Но все идет к повторению случая с Оксаной. И защитить нас некому, втроем мы здесь. А потому…

– А потому, - горько улыбнулась Катя. – Надо настраивать себя на порку. Считай, что убедила. Ладно, я на пару минут отлучусь.

– Смотри, не потеряйся.

– Да я недалеко отойду. Покричу, если что…

…Вернувшись назад с примусом, Олег узнал, что потерялась Катя: отошла по нужде и пропала, не откликается. Через пятнадцать минут он нашел-таки перепуганную женщину, благо та сошла на край снежника и оставила следы.

– Я стала кричать, а никто не откликается, - оправдывалась Катя, всхлипывая.

– Хорошо, что все обошлось, - проговорил Олег.
– Вы бы хоть друг дружку не стеснялись. И поймите, наконец: ваша стыдливость до добра не доведет. Сказала: не смотрите в мою сторону – можешь не сомневаться, никто смотреть не будет. Горы не прощают безалаберности и самонадеянности.

По каменной осыпи Олег также проводил женщин по очереди: на этот раз первой Соню, а второй Катю. И вновь не обошлось без происшествий: Соня уронила палку и бросилась, было, за ней вниз. Хорошо Олег увидел и остановил женщину окликом. Катя же, решив пройти, как ей казалось, более легким путем, оступилась и чуть не сорвалась.

К шести часам, когда поднялись на отрог, видимость стала еще хуже. И, как на зло, ни одной подходящей для ночлега площадки, сплошной курумник. Олег то и дело сверялся с компасом, моля всех святых, чтобы здесь не было магнитной аномалии, и шел, стараясь не терять высоту, но и не забирать слишком вверх. Он вел свою маленькую группу осторожно, пристально вглядываясь в густую пелену облака. Приметив же, наконец, небольшое зеленое пятно среди голых камней, с облегчением вздохнул. Все, останавливаемся, ночлег.