А они звали меня по имени. Снова, и снова, и снова, но я как будто их не слышал. Я и не хотел их слышать. Я хотел остаться один со своими мыслями, но они так просто от меня не отстанут.

Бонни рассказала мне о своем видении. В нем Беннет видела город: большой, красивый, старинный. Улицу, название которой начиналось на «Ф», но название улицы заканчивалось не на «стрит», а на «квартал». Какое-то помещение, которое не смогла разглядеть - оно было темное. Она увидела девушку в белом платье с темными волосами, вокруг нее мольберты и холсты. Она говорила с кем-то… с мужчиной. Он среднего роста, темнокожий, с карими глазами. Она слышала, как эта девушка называет имя Кэролайн и говорит направление, куда она едет. Мужчина подзывает людей и что-то им говорит. После этого видения, Бонни позвонила Кэролайн, но она не слышала ее, а потом связь прервалась.

Чтобы никто не видел видел моих эмоций, я отошел к окну. Нахмурившись, я стал думать о видениях Бонни. Город, квартал, девушка, смуглый мужчина – все это напоминало Новый Орлеан, Французский квартал, Давину и… Марселя – это он похитил мою Кэролайн.

Я был зол на своего «друга». Но мысль о том, что я больше не увижу свой лучик солнца, пожирала меня изнутри, как паразит в теле своей жертвы. Я точно не помню, что было потом. Крики, запущенная в стену ваза, разбитое окно и слова: «Все кончено, она мертва!» - это все, что я отчетливо помню. Остальное будто происходило в другой реальности. Перед глазами густой туман, в котором так и хочется заблудиться, чтобы тебя не нашли. А он своими лапами забрал меня подальше ото всех проблем. Туда, где есть мой лучик солнца, моя светлая девочка.

Я шел весь оставшийся день и всю ночь. Бродя несколько часов подряд, не останавливаясь, ноги превратились в свинец и почти не двигались; голова раскалывалась, как после крепкого похмелья; сердце сжималось до невероятных размеров, как бы этим предупреждая, что скоро не вынесет давления легких, которые судорожно втягивают воздух, и расколется на множество осколков, в каждом из которых хранятся воспоминания о моей любимой, чтобы как можно больнее расцарапать все внутренности, оставив глубокие раны, которые не излечит вампирская регенерация. Чувство одиночества охватывает не хуже тумана, такого не было, когда она была со мной. Но теперь ее нет.

Я вышел на поляну. Подняв чугунную голову, чтобы осмотреться, я увидел ее. Шатаясь, она твердо встала на ноги и посмотрела на меня. Ветер заставил ее поежиться от холода. Увидев меня, она едва заметно улыбнулась, но потом улыбка стерлась с ее лица, будто она разочаровалась во мне.

Сердце екнуло, говоря мне, что что-то не так, и оно было безусловно право: Кэролайн пошатнулась и начала падать. Не теряя ни секунды, я ринулся к ней. Я чувствовал, как с каждым новым движением мышцы наливались небывалой силой. Я успел как раз во время. Истощенное тело Кэролайн рухнуло в мои руки, которые я успел во время подставить.

Она посмотрела на меня мучительным взглядом. Ее холодные пальчики коснулись моей щеки. Я чувствовал, как ее прерывистое дыхание опаляет мое лицо. Она не верила, что это я. Словно в бреду, она твердила, что Марсель убьет меня, что у него есть оружие, но я не слышал ее слов, а зря. Мой разум был затуманен эйфорией быть рядом с ней, чувствовать тепло ее тела. «Я люблю… тебя… ты… моя последняя… любовь…» - были ее последние слова. Ее сердце простучало последний раз и остановилось, глаза закрылись навсегда, рука, которая была на моей щеке, упала на землю. Осталась лишь неизменной ее печальная улыбка. Голова откинулась, и я увидел кровоточащий укус. Я прокусил свое запястье и поднес к ее рту, но было слишком поздно. Я опоздал, а мог спасти…

Дорогой дневник, я виноват в ее смерти. Я не должен был появляться в ее жизни. Я принес ей смерть. Она умерла, умерла и забрала мое сердце с собой, проделав огромную дыру в моем теле, оставив меня мучиться до конца своих дней.

Странно, но я до сих пор не верю, что ее больше нет, что мой последний луч солнца навсегда погас… Мне кажется, что сейчас дверь в мою комнату откроется; тихими, почти неслышными шагами она подойдет ко мне и, закрыв своими ручками мои глаза, мелодичным голосом спросит: «Кто?». Я возьму ее руки в свои и встану со стула. Повернусь к ней лицом и увижу ее счастливую улыбку, горящие лазурные глаза, в которых я видел себя «хорошего». Но это, к сожалению, останется в моих мечтах.

Я не могу поделиться этим ни с кем, кроме тебя. Уверен, ты сохранишь мою тайну…

Одинокая слеза скатывается по моей щеке. Я изо всех сил стараюсь держаться, не заплакать, но не могу. Слезы льются ручьем, уничтожая меня. Не думала, что я такая слабая, я думала, что я сильнее.

Неожиданный стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Быстро прячу папин дневник под кровать, вытираю слезы и хватаю первый попавшийся журнал.

– Входите, - слишком хрипло говорю я и тут же осекаюсь. Сердце бешено колотится, и его биение гулко отдается у меня в висках. Дверь со скрипом открывается, и входит папа. Мои глаза от удивления расширяются. Неужели он различил ту книгу, которую я бросила вместо его дневника. Иногда я жалею, что он слишком умело прячет свои эмоции за маской равнодушия.

– Доминика, - начинает отец, и я ощущаю, как мои внутренности делают тройное сальто, мне конец, он обо всем догадался, - я хотел с тобой поговорить.

Нервно сглатываю вязкие слюни и глубоко вздыхаю - привожу свое сердцебиение в порядок.

– О чем же? – Как можно непринужденней спрашиваю я. Теперь пришла его очередь глубоко вздыхать.

– Мы давно не общались, и я тут подумал, может, сходим куда-нибудь завтра? Так сказать, устроим день отца и дочери, - он выдавил из себя слабую улыбку, но мне и этого было достаточно, ведь его слова были искренними. Неужели после стольких лет он вспомнил о своей дочурке?