Прикрывая глаза от света, Барбара посмотрела куда он направляется: на север. К гавани. К морю.

Там были ответы.

Когда корабль обрушился в море, освещённые луной тучи ярко вспыхнули.

День посреди ночи.

Она побежала на свет.

322 г. до н. э.

Когда Доктор оставил Барбару в дворцовых садах, он бродил по улицам города несколько часов, пока, наконец, не свернул на Канопик. Оттуда он скоро дошёл до библиотеки.

Он медленно поднялся по широким ступеням и прошёл по коридору в главный читальный зал. Колонны подпирали расписной потолок. По бокам от проходов в другие залы стояли статуи. Пол был покрыт мраморными плитами. Полки со свитками висели на всех стенах до высоты балкона второго этажа.

Доктор зашёл в зал. И стал свидетелем спора.

— У этого свитка нет классификации, Эратосфен. Он не должен лежать на полке. Как мне его вписать в своё расписание чтения, если у него нет классификации?

Это говорил худой суетливый мужчина, чья тога нескладно висела на худых плечах. Он нагнулся через стол к низкому упитанному мужчине, словно указывая на него своим длинным носом.

— Вы, как директор, обязаны следить за тем, чтобы все свитки были правильно индексированы и размещены на полках. А это просто недопустимо.

Эратосфен вышел из-за стола, и, вяло улыбнувшись, посмотрел на долговязого недовольного посетителя:

— Мой дорогой Аристофан, ваша привычка проводить своё время за чтением и перечитыванием свитков в том порядке, в котором они стоят на полке, мне настолько же хорошо знакома, насколько и непонятна. Я, как директор, отвечаю за поддержание статуса библиотеки, а не за расстановку свитков на полках в удобном для вас порядке.

Аристофан фыркнул. Доктор тихонько захихикал. Давно уже у него не было возможности посмеяться. Подойдя к полкам, он взял один из свитков, уселся на кушетке для чтения, и приготовился насладиться намечающейся ссорой.

— Если бы вы тратили меньше времени на попытки доказать, что Земля круглая, а больше внимания уделяли выполнению своих обязанностей…

— Если бы вы хоть раз уделили время тому, чтобы подумать о чём-нибудь, вы бы поняли, что мир сферический, а не…

— Если бы вы тратили столько же денег на содержание каталога, сколько платите некоему нубийскому рабу, чтобы тот сходил в Сирию и измерил длину тени от палки…

— Если бы вы хоть немного представляли, какими знаниями я мог бы обогатить…

— Была бы у вас в голове хотя бы половина мозга…

— Был бы у вас вообще хоть какой-то мозг…

Учёные резко замолчали, услышав, что кто-то хихикает. Звук, похоже, доносился от человека, сидевшего со свитком на одном из дальних диванчиков для чтения. Они посмотрели друг на друга, затем на человека.

Поняв, что спор прекратился, Доктор немного опустил свой свиток, чтобы посмотреть на спорщиков. Двое учёных стояли прямо перед ним и не сводили с него глаз.

— О, кхм… да. Кхм, — Доктор прокашлялся, и его улыбка быстро улетучилась. — Короче говоря, я… подумал, а нет ли у вас случайно… каких-нибудь религиозных трудов?

Эратосфен сказал:

— В этом зале находятся книги по химии, биологии, ботанике, астрономии, мои работы по математике и, — он бросил взгляд на Аристофана, — географии.

Аристофан фыркнул:

— Если вы сможете их найти.

Доктор смотрел то на одного учёного, то на другого, не в силах сдержать улыбку.

— Аристофан, — сказал он, — и Эратосфен, — он покачал головой. — Скажите, а вы в курсе, что между вашими жизнями прошло больше трёх веков?

Аристофан снова фыркнул. Доктор не мог не признать, что фыркать тот умел.

Эратосфен посмотрел на Доктора:

— Если вы имеете в виду то, что до моего рождения ещё триста пятьдесят лет, то, разумеется, мы знаем это. Как ещё мы, по вашему, могли бы разговаривать, кроме как воспользовавшись порталами для путешествия во времени, установленными в библиотеке Ракотисом? — он бросил взгляд на Аристофана. — Почему еще, по-вашему, жизнь директора библиотеки и математика настолько погрязла в примитивной каталогизации свитков, что для него стало невозможным закончить своё самое важное исследование?

— И, наверное, нет смысла говорить о том, что наличие путешествий во времени делает ваше самое важное исследование бессмысленным.

Аристофан протянул свиток:

— Вот, можете взять этот. Я не смогу его прочесть до тех пор, пока он не будет должным образом каталогизирован.

— Ха! — Эратосфен потянулся за свитком, но Доктор своей худой рукой успел выхватить его раньше.

Когда он заглянул в него, всё веселье на его лице мигом исчезло.

— «Древний Боготворящий Закон…» — он отпустил конец свитка и тот свернулся. — Эта рукопись никогда не должна попасть на полки, — прошептал он. — Никто не должен её прочесть. Вы понимаете? Никто.