Подтянувшись на уступ, он рухнул на землю. Тяжело. Абсолютно обессиленный. Но все еще живой! Прилив адреналина, вызванный прикосновением к источнику, дал ему достаточно сил, чтобы забраться в безопасное место. Сейчас он чувствовал себя усталым, как никогда в жизни. Свет, он мог пробежать тысячи лиг и все остаться бодрее, чем сейчас! Логайн все еще удерживал сайден. Даже совершенно истощенный, он все еще был силен. Мужчина снова рассмеялся. Логайн, непобедимый! Потихоньку, силы возвращались к нему. Как только руки снова стали слушаться его, он залез в сумку и вытащил оттуда горсть вяленного мяса. Жадно засовывая его в рот, он запивал её водой, не утруждая себя даже тем, чтобы как следует прожевать еду. Видела бы меня мать, -- подумал он, представляя, как была бы шокирована его леди-мать, стань она свидетельницей подобных манер! Ест, как какой-то айильский дикарь! Но ему было все равно. Он остался жив! Логайн затолкал в рот еще мяса. Еда была так себе даже с чувствами, обостренными сайден. Но, проклятье, он, кажется, никогда не пробовал ничего вкуснее!

Мужчина поднял взгляд. Драконова Гора все еще маячила над ним, зовя продолжить восхождение. Даже сейчас, когда он так измучен, перспектива забраться на вершину все еще манила его. Улыбнувшись, Логайн покачал головой. Он не полезет дальше. Ему не удалось покорить Драконову Гору, но и ей не удалось одержать над ним верх. Он забрался достаточно далеко. Наверное, дальше, чем любой, бывавший тут прежде. Для Логайна Аблара этой победы было достаточно.

Отвернувшись от Драконовой Горы, Логайн вгляделся в земли, расстилавшиеся под его ногами. Никогда еще перед его глазами не представало такого невероятного зрелища! Лига за лигой во все стороны разбегались зеленые просторы. Тар Валон скрылся за горой, но Кайриэн был отлично виден. Свет, Кайриэн! Логайн покинул город четыре дня назад, но вон он, гордо стоит на берегу Алгуэньи. Прямо за Кайриэном возвышались Кинжал Убийцы Родичей и Хребет Мира, словно часовые, стоящие на краю изолированной Айильской пустыни. На востоке темнел зеленый массив великого Браймского Леса, за ним, на юге сверкал в лучах солнечного света Кеймлин. Еще южнее лежали Холмы Кинтара, а там и Фар Мэддинг, где огромный тер'ангриал ограждал мужчин и женщин от прикосновения к Истинному Источнику. Там мужчина мог бы спрятаться, -- рассуждал Логайн.
– - Прожить жизнь, как уважаемый городской житель, найти жену, создать семью. Больше никаких прикосновений к Истинному Источнику. И Красная Айя никогда не узнает о нем. Логайн покачал головой. Бежать и прятаться -- это выбор труса.

На востоке раскинулись на многие лиги до самых Черных Холмов зеленые равнины Каралейнских Степей. И где-то там, на границе зрения, его обостренного сайден зрения, едва различался дымный контур Гор Тумана. Логайн никогда не мог представить себе ничего подобного! Он словно рассматривал карту. Живую карту размером с целый мир!

Но если это действительно карта, то где же страны? Но всех виденных Логайном картах, земли были разделены на страны. Так где же они? Он снова бросил взгляд вниз и нашел Эринин, которая обозначала древнюю границу между Андором и Кайриэном. Или это Алгуэнья? Или Луан? Или еще какой-нибудь безымянный приток? Могла ли даже река обозначить границу? Возможно, две страны просто провели в воздухе некоторую линию, их разделяющую.

И это поразило его.

– - Нет никаких стран!
– - произнес он, адресуя свою реплику пустоте.

Почему это понимание так долго ускользало от него? Нации и страны, что все это значит, кроме линий на картах? Чем один берег реки отличается от другого? Как может воображаемая линия заставить простых сельских жителей думать, будто их что-то разделяет? Страны существуют, потому что люди обманывают себя наличием границ! И умирают за это! Это же бессмысленно -- умирать за линию в воздухе. Сколько крестьян пало в многолетних попытках Андора и Кайриэна пожрать друг друга! Как много несчастных гаэлданцев было убито в мелочных пограничных стычках между Амадицией и Алтарой? Лежащие далеко на юге Тир и Иллиан погрязли в многовековой вендетте. И чего они достигли, заваливая трупами и заливая кровью Равнины Маредо?

Что-то должно остановить это безумие. Но что? Могут ли страны объединиться друг с другом под одним знаменем? Это вряд ли. Люди веками пытались сделать это, и не достигли успеха. Если нации не объединяться сами, -- подумал Логайн, -- тогда что-то должно заставить их сделать это. Но что за человек смог бы заставить народы склониться перед своей волей? Логайн знал неплохой ответ. Возрожденный Дракон. Пророчества говорили, что однажды он возвратиться. Они говорили, что Дракон расколет мир на части. Он сотрет все границы, перед ним рухнут все клятвы. Он принесет человечеству многие страдания, прежде чем поведет народы на Последнюю Битву. На самом деле, пророчество было довольно зловещим. Но раз людям суждено объединиться, прежде существующие народы должны расколоться, чтобы позже вновь собраться воедино. Пророчество говорило: "лицом к лицу он встретится с Тенью и вновь вернет в мир сияние Света". Это был единственный способ сохранить прочный мир. Да, если Логайн хочет послужить человечеству, он должен стать Драконом Возрожденным.

Или, может... "На склонах Драконовой Горы он будет рожден". Так говорило пророчество. Логайн родился в Горах Тумана. Как его отец и отец его отца, но он всегда находил Древнее Наречие удивительно гибким. "Рожден" могло значить и "возрожден", и почему бы не назвать возрождением это обретение новой цели на склоне Драконовой Горы?

"Рожден девой с мужчиной не венчаной". Этот пассаж, казалось, мог бы смутить его, но это можно было обойти. Древнее Наречие скрывало в себе множество тонкостей, которыми можно было воспользоваться. Некоторые диалекты странно относились к понятию пола. Какие-то игнорировали его вовсе. И если "рожден" могло значить "возрожден", то почему бы следующему отрывку не трактоваться как "Мысль, явившая себя молодому неженатому мужчине"? Логайн признавал, что все это выглядело натянуто, но тем не менее, такое могло быть.

"Взращен он будет старой кровью, и древняя кровь будет бежать в его венах". Понять это было гораздо легче. Здесь четко указано на то, что Дракон будет рожден и воспитан в старой дворянской семье. И здесь Логайн подходил как нельзя лучше. Благородный дом Аблар, как и многие благородные дома Гаэлдана, вел свой род от Гарена, древнего героя Довлана. Именно народ этой страны в конечном итоге стал гаэлданцами. Родословная некоторых семей восходила даже к Манетерену, хотя в лучшем случае эта кровь была сильно разбавленной. В любом случае, Логайн не испытывал недостатка в древней крови.

Остальные пророчества говорили о том, что должен совершить Дракон прежде, чем отправиться на Последнюю Битву. Которые в свое время так или иначе будут исполнены, -- подумал Логайн. Единственное выделявшееся среди остальных пророчество касалось Тирской Твердыни. Оно утверждало, что Твердыня не падет, покуда не явится народ дракона. Это указало ему цель, к которой следовало стремиться. Если Логайн сможет собрать армию и взять Тирскую Твердыню, у людей не останется выбора, кроме как признать его возрожденным Льюсом Терином Теламоном. И он сможет заняться объединением народов, и он возглавит их триумфальный марш на Тармон Гай'дон.